Чародей поневоле

Род стиснул губы и мысленно досчитал до десяти.

Осторожней, парень, осторожней! Ты на грани провала! Ты же сорвешь всю операцию!

— Зубчатая передача — это вьючный мул, используемый рыцарем для перевозки доспехов и оружия. А шатун — это полоумный сквайр.

— Полоумный? — озадаченно нахмурился Бром.

— Ну, немного не в себе. В моем случае все это приходится взваливать на лошадь.

— На лошадь? — уставился на него совершенно запутавшийся Бром.

— Ну, да. Я говорю о моем коне Вексе. У меня больше никого нет на всем белом свете. Он моя надежда и опора, а также единственная живая душа или, во всяком случае, создание, которому я могу поведать свои печали.

Бром уловил лишь последнюю фразу и вцепился в нее, как утопающий за соломинку. Глаза его потеплели, и он мягко улыбнулся.

— Теперь ты один из нас, Род Гэллоуглас, из тех немногих, кто поддерживает королеву.

Род увидел обожание в глазах Брома и спросил себя, что удерживает этого маленького уродца на службе у Катарины — и вдруг еще сильнее возненавидел королеву, ибо она была из тех сук, которым нравится использовать людей.

Широко шагая, он продолжал свой путь. Бром, стараясь не отставать, перешел почти на бег.

— Если я хоть немного разбираюсь в людях, — процедил сквозь зубы Род, — у королевы есть друг в Доме Кловиса, хотя она называет его врагом. Почему так, Бром? Или все дело лишь в том, что он сын ее врага — герцога Логайра?

Бром остановил Рода, положив руку ему на бедро и, едва заметно улыбаясь, заглянул в глаза.

— Не врага, Род Гэллоуглас, а горячо любимого родного дяди, который приютил Катарину и заботился о ней долгие пять лет, пока ее отец укрощал мятежных лордов на Севере.

Род, продолжая пристально глядеть в глаза Брому, медленно поднял голову.

— Она выбрала несколько странный способ проявления своей любви.

Бром кивнул.

— Да, воистину странный и все же, она, без сомнения, любит их обоих — и герцога, и его сына Туана.

Мгновение он молча смотрел в глаза Роду, потом отвернулся и медленно пошел по коридору прочь.

Род пару секунд смотрел ему вслед, а затем зашагал за ним.

— Это длинная и запутанная история, — задумчиво произнес Бром, когда Род нагнал его. — Но все нити ведут к Туану Логайру.

— К королю нищих?

— Да, — нехотя кивнул Бром. — К лорду Дома Кловиса.

— К тому, кто любит королеву.

— О, да! — Бром откинул голову назад и закатил глаза. — К тому, кто безумно любит королеву. Будь уверен, он тебе об этом еще не раз скажет.

— Но ты ему не веришь?

Бром сцепил руки за спиной и, опустив голову, стал переминаться с ноги на ногу.

— Он либо правдив, либо блестящий лжец. Если он лжет, то научился этому поразительно быстро. В отчем доме его учили говорить только правду. И все же он — лорд Дома Кловиса, один из тех, кто утверждает, что правителя следует выбирать. По их словам, в незапамятные времена так был избран король Кловис с одобрения тех, кем он правил.

— Ну, тут они малость исказили историю, — пробормотал Род. — Но, как я понимаю, их планы подразумевают свержение Катарины с трона?

— Да. Поэтому как я могу верить ему, когда он говорит, что любит ее? — Бром печально покачал головой. — Туан весьма достойный молодой человек, честный и благородный, трубадур, умеющий не только воспеть красоту глаз предмета своего обожания, но и выбить у вас шпагу из рук. Он всегда и во всем остается джентльменом, в нем нет и тени обмана.

— Похоже, ты неплохо его знал?

— О, да! Знал, еще как знал! Но знаю ли я его теперь? — Бром тяжело вздохнул, качая головой. — Они встретились, когда ей было всего лишь семь лет от роду, а ему — восемь, в замке милорда Логайра на юге, куда отец отправил ее для безопасности.

Подружившись, дети резвились и играли под моим присмотром, ибо мне было поручено постоянно оберегать их. Детей того же возраста в замке не было, а... — он улыбнулся и горько усмехнулся, — я был диковинкой — взрослый мужчина, который меньше их ростом.

Бром снова улыбнулся и откинул голову назад, словно глядя сквозь каменные стены коридора на канувшие в Лету годы.

— Они были тогда так невинны, Род Гэллоуглас! Да, так невинны и так счастливы! И он поклонялся ей, рвал цветы для ее венков, хотя садовник и бранил его. Ей докучает солнце? Он сделает полог из листьев! Она разбила хрустальный кубок миледи. Он возьмет вину на себя!

— Избаловал ее до крайности, — пробурчал Род.

— Да, но не он один строил из себя идиота перед ней. Ибо даже тогда она была самой прелестной принцессой на свете, Род Гэллоуглас. Но их счастье омрачала темная зловещая тень — Ансельм Логайр, паренек лет четырнадцати, наследник замка и владений.

Он частенько наблюдал за их играми из окна башни с кислой миной на лице. И лишь он один во всей стране ненавидел Катарину Плантагенет — почему, никто не знает.

— И он по-прежнему ненавидит ее?