Чародеи с Явы

К моменту проникновения на архипелаг индуистских влияний на Яве уже оформились основные элементы культуры и хозяйства, составляющие и до сих пор основу общественной и духовной жизни. Древние индонезийцы конца I тысячелетия до н. э. умели возделывать рис на орошаемых полях и были знакомы со сложной техникой ирригации. Были приручены буйвол и бык, широко использовались в повседневном быту металлы, железо и бронза. Мореходство, игравшее огромную роль в жизни малайцев, полинезийцев и других аустро-незийских народов, на Яве не получило особого распространения. Жители этого острова были и остаются до сих пор сугубо земледельческим народом, связанным в первую очередь и главным образом с рисосеянием. Основой социальной организации была и в значительном мере остаётся до сих пор сельская община «деса», принимавшая разнообразные формы и где-то сближавшаяся с соседской общиной, где-то с родовой. Деса регулировала всю хозяйственную деятельность и личную жизнь каждого её члена. Важной функцией десы была организация ирригации. Впоследствии она перешла к государству.

Яванской цивилизации накануне проникновения индуизма были уже, очевидно, известны оркестр-гамелан, техника изготовления батика и театр плоских кожаных кукол — ваянг. Последний совершенно определённо в то время был теснейшим образом связан с религиозной жизнью и с культом предков, который играл важную роль в доиндуистской религии. Охарактеризовать эту религию подробно сложно, так как от неё мало что сохранилось. Можно, конечно, сказать, что эта религия представляла собой разновидность анимизма с элементами шаманизма, тотемизма, культа предков и т. д., но все эти элементы присутствуют в любой религии, включая ислам или христианство, и специфика религиозной системы создаётся не соотношением между частями того или иного «изма». Любая религия уникальна в том смысле, что она представляет собой цельную мировоззренческую систему, в которой синтезированы все верные и неверные представления общества о самом себе и об окружающем мире. Каждый элемент этой системы тесно связан со всеми другими. Это особенно относится к племенным религиям, потому что они являются единственной формой идеологии племенного общества. В основе племенной религии лежит обычно комплекс мифов, повествующий об основных началах или первопринципах, регулирующих жизнь мира, общества или отдельного человека. Весь сложный организм анимистических, тотемистических и прочих представлений, вся культовая практика, весь комплекс обрядов, ритуалов, празднеств, весь многочисленный пантеон подчинены прежде всего основному мифологическому стержню, который и придаёт данной религии уникальный характер.

К сожалению, для доиндуистской Явы этот мифологический комплекс утерян. Можно только догадываться, что он включал в себя ряд сюжетов, распространённых в существующих сейчас или существовавших сравнительно недавно племенных религиях Индонезии. Об этом говорит, например, приведённый в книге миф о Ньяи Поачи, сунданской богине риса, принесённой в жертву верховным владыкой Санг-Янгом. Известный, в частности, из племенных религий Молуккских островов миф об убитой деве, чьё тело превращается затем в плоды земли, кормящие человека, содержит в своей основе принцип диалектического единства жизни и смерти. С некоторой долей вероятности можно восстановить и какие-то части доиндуистского пантеона. Боги повергнутой религии обычно превращаются впоследствии в злых демонов, в нечистую силу, в образы, связанные с землёй, с подземной жизнью. Такая судьба, например, постигла грозную древне-славянскую богиню смерти Бабу Ягу. В современном яванском ваянге мы находим, правда, менее жуткий, но в целом скоморошеский образ Семара, мудрого, но ёрничающего спутника Пандавов. Семар, возможно ранее входивший в сонм божеств, потерял свой небесный характер, но не утратил полностью своей силы и в написанной для ваянга «Повести о санг Боме» он даже побеждает небесного владыку Шиву-Будду.