Чародейка (СИ)

Мишель вздрогнул, но лишь поклонился и быстрым шагом отправился за подростком. Он знал, что если это не сделает он, то за мальчонкой пошлют первого попавшегося орка и Камриэля не приведут, а притащат, причем вполне возможно с зуботычинами и похабными комментариями. А его самого накажут в том же стиле, что и старшего эльфа. Нет, лучше уж выполнить приказ. Камриэль вышел из шатра сам, причем по его бледному лицу было понятно, что он все знает. В принципе, от места экзекуции и было-то всего десятка два шагов, даже человек при желании расслышит. Мишель лишь кивнул ему и пропустил вперед.

Когда они подошли к месту, Исириэль уже стоял на коленях, сзади его за ошейник придерживал какой-то орк, а сама госпожа Сэйкара заканчивала призыв силы для исцеления своего раба. Как только последние слова-мыслеформы были произнесены, тело эльфа выгнулось дугой, а сам он закричал. В отличие от исцеления магией жизни или обычными человеческими заклинаниями, исцеление некроманта приносило такую боль, что испытывать это исцеление второй раз просто не хотелось. Но ни у Исириэля, ни у самого Мишеля выбора особо не было.

Госпожа Сэйкара обернулась и смерила Камриэля взглядом, от которого даже Мишель поежился. А потом, не поворачиваясь обратно, сказала:

— Ты корчишь из себя высокородного благородного эльфа, Уродец. Героя, который стойко переносит все издевательства "извращенной" и "испорченной" орчанки. Но ты не герой, ты просто упрямый осел. Ты проиграл там, в лесу, а теперь отказываешься платить по счетам. Ведь, по сути, твое рабство — это наказание за твою слабость. Ты не смог умереть, не смог победить. Ты проиграл. И теперь, вместо того, чтобы принять свое наказание с честью и нести бремя своей ошибки с достоинством, ты позорно пытаешься сбежать в посмертие. Ты жалок, Уродец. Жалок, упрям и недальновиден. Я ведь тебя и оттуда достану. Человек и твой Мелкий честнее тебя. Честнее и благороднее. Они приняли наказание, как должное. И не доставляют мне проблем. Однако, ты не оставляешь мне выбора, Уродец. Мелкий, раздевайся. И помни, это не твое наказание.

Камриэль вздрогнул, но посмотрел на старшего товарища и поспешно начал стягивать с себя мешковатую рубаху, выданную орчанкой. Лицо Исириэля превратилось в камень.

— Полностью раздевайся, Мелкий, — сощурившись, сказала Сэйкара, когда парень откинул рубаху в сторону и замер. — Ну?! Быстрее!

Мишель опустил глаза и потихоньку отступил в сторону. Он очень сильно надеялся, что госпожа не станет проверять его верность, заставляя наказывать мальчишку. Её бы фантазии на это хватило. Однако та и не подумала использовать человека. Зачем, если вокруг полно тех, кто по-достоинству оценит подарок судьбы? Вон, орки уже подтягиваются к месту представления, благо, бояться подойти поближе. Драрг… Бедный Камриэль…

— Хорошо, Мелкий. Ты хороший и послушный мальчик. И у тебя красивое, замечательное тело, — почти ласково сказала орчанка, а потом, спустя небольшой промежуток времени, стальным голосом продолжила: — Ты же все понял, Уродец. Посмотри мне в глаза. И скажи: где проведет сегодняшнюю ночь Мелкий? В казармах солдат или в моем шатре?

Исириэль поднял взгляд на неё и лишенным эмоций голосом сказал:

— В твоем шатре, госпожа.

— Не верно, — с металлом в голосе сказала орчанка.

— В вашем шатре, госпожа.

Орчанка растянула свои губы в улыбке. Расчет оказался верным. Теперь Уродец не будет таким упрямым. Теперь он понимает, КТО и КАК пострадает за его своеволие. Одной проблемой меньше. Можно ехать в Оренс.

* * *

Оказавшись в черной пустоте в очередной раз, я без всякого стеснения пожелала включить свет и… обмерла секунд на двадцать. Ничего себе хоромы… Круглая площадка с колоннами осталась на месте, но к ней с четырех сторон добавились арочные переходы, ведущие в небольшие прямоугольные беседки среди цветущего парка. Между колоннами и арками появились ажурные перила, а купол вверху стал витражным: шестнадцатилучевая ярко-желтая звезда на фоне звездного неба. Не… это уже не моя фантазия, извиняйте. Это явно творение Данаэля.

— Не совсем, — прозвучал за моей спиной его голос. — На самом деле здесь больше твоего, чем моего. Также, как и мой облик, мое пристанище зависит от твоего восприятия и того, как остальные представляют меня.

Я обернулась. А выглядел он также, как и в прошлый раз.

— А почему так? Почему тебе необходима я и мое восприятие тебя?

— Да потому что богам нет надобности принимать какой-либо облик в своем естественном состоянии. Это надо лишь тогда, когда появляется необходимость в верующих. Им надо знать, как выглядит бог, им надо представлять его. Ну не могут сотворенные без этого. Просто не могут. А учитывая то, что нам-то все равно, как выглядеть — облик и мое окружение формируешь именно ты и те, кому ты рассказала обо мне.

Ну, теперь хоть что-то ясно.

— Пройтись по парку не хочешь? — улыбаясь, сказал мой бог.

— Почему бы и нет? — также улыбнувшись, сказала я, а после добавила: — Благодарю, что спас нас там, во время боя с личем. Я помню, что обещала благодарственный молебен. Как только очнусь — сделаю.