Чародейка. Власть в наследство.

— После каждого визита к тебе ее словно подменяли. Она злилась без повода, совсем переставала контролировать свои эмоции. Ты медленно и верно рушил то, что я создавал годами. Спокойную, уравновешенную, идеальную Владетельницу, руководствующуюся лишь разумом, а не эмоциями. И вполне возможно тебе бы удалось завершить этот процесс, если бы не твоя сегодняшняя выходка… Я никак не мог решиться сделать то, что сделал сегодня, спасая твою голову… Вот скажи, как ты посмел дерзнуть на такое?

— Отец, — Кай помолчал немного, — я думал, что вы любовники… и решил это проверить…

— Даже если бы ты узнал, что мы любовники… что могло это изменить в твоих отношениях с ней? Неужели за все эти годы ты так и не понял: тебе надо было не держать ее, а отпускать… Тогда бы она возвращалась. Сама и с удовольствием. А ты превратил ваше с ней общение в гнетущую ее обязанность.

— Отец, ты так говоришь… Ты любишь ее?

— Она мое творение, лучшее мое произведение… Как можно ее не любить? Она великолепна. Я восхищаюсь ей.

— Но ты жесток с ней… всегда был жесток. Я думал, сейчас что-то изменилось, а оказалось, снова нет.

— Кай, ты думаешь, кузнец может выковать клинок, не перемещая его из пламени в ледяную воду? Нет. Но это совсем не значит, что он не любит свои творения и они не дороги ему. Так и я не могу не быть жестким с ней. И сейчас буду еще жестче, чтоб ей и в голову не приходило больше вести себя подобным образом, как она вела себя с тобой.

— Ты шутишь?

— Нет, не шучу. И тебя заранее предупредить хочу, что если хоть раз тебя около нее без дела застану, ей достанется снова, так и знай.

— Ты запрещаешь мне с ней общаться?

— Да.

— Тогда лучше убей меня, я не могу без нее жить…

— Кай, меня не трогают подобные слова. Я тебя предупредил, а дальше дело твое. Не можешь без нее жить, можешь хоть сейчас заканчивать жизнь самоубийством. Я мешать не стану. Я сделал для тебя все, что мог и даже более того. Теперь решать тебе, что ты будешь делать дальше и что ты выберешь.

— Ты жесток и бессердечен!

— Уж что есть… — Норлан равнодушно пожал плечами, и взмахнул рукой снимая занавес, — Иди к себе и подумай над тем, что я тебе сказал.

— Как прикажете, мой господин, — раздраженно произнес Кай и вышел.

Ровно через два часа Къяра вошла к обилайту.

— По тебе можно сверять часы, сокровище мое, — усмехнулся Норлан, бросая на дверь магический занавес.

— Зачем же мне тебя сильнее злить? Чтоб нарваться на большее наказание? — Къяра покорно склонила голову. Но потом, не выдержав, лукаво взглянула на него и рассмеялась, — Ты был великолепен. Я люблю тебя.

— Несмотря на разбитые губы? — Норлан ласково улыбнулся и, шагнув к ней, подхватил на руки.

— Если б ты не ударил, Кай еще бы долго сомневался…. а потом возможно попытался бы вновь сблизиться со мной. А так ты показал ему, что не позволишь этого, причем даже не ему, а мне. Он не посмеет причинить мне боль. Я поняла, что ты это сделал для меня… и благодарна тебе. Это было то, о чем я когда-то тебя просила… — Къяра обхватила руками Норлана за шею и склонила голову ему на плечо.

— Ты замечательно подыграла мне, мое сокровище.

— Я была, как и ты, заинтересована в результате…

13

Высокий, круглолицый юноша с волосами цвета спелой пшеницы и выразительными серыми глазами уже второй день шел по лесу. Одет он был в плотный шерстяной плащ с капюшоном, грубые холщовые штаны и зеленую клетчатую рубаху. За плечами у него висела увесистая котомка. В руках — посох. Ни дать, ни взять — обычный странник, только прямоезжих дорог почему-то избегающий.

Раф, так звали юношу, действительно к дорогам даже близко старался не подходить. После того как он с помощью магии убил трех стражников лоренского конного разъезда, пытавшихся его пленить, выходить из леса он боялся.

Владетели Лорена: маг Маграт и его дочь были на редкость могущественными магами и славились, беспощадным нравом и беспримерной жестокостью. Зная о том, Раф не желал попадать к ним в руки. Вряд ли они спустят заезжему магу тройное убийство. Поэтому Раф намеревался незаметно добраться до развалин старой лоренской крепости, где ему было необходимо преобразовать амулет Леонгарда. Ведь если это не сделать в течение ближайшего месяца, от силы двух, его учитель умрет. Допустить смерть Леонгарда, который заменил ему семью, юноша не мог.

Солнце уже клонилось к закату, когда уставший Раф заприметил небольшую очень удобную полянку и родник, тихо журчавший у ее края.

"Прекрасное место для ночлега" — подумал он.

Сбросив с плеч котомку, юноша достал из нее кружку и ломоть хлеба. Набрал воды и уселся недалеко от родника. Сделав несколько глотков свежей и настолько холодной воды, что даже сводило зубы, он откусил хлеб и утомленно откинулся на траву. Вечернее солнце играло последними красноватыми лучами в верхушках сосен. Некоторое время Раф заворожено следил за солнечными бликами и игрой света, медленно доедая хлеб, а потом решительно поднялся.