Чартер в 13-й век (СИ)

— Где мы? — с удивлением спросил юноша.

— Кажется, у нас получилось.

— Что получилось?

— Мы в тринадцатом веке!

— Ты шутишь?

— Какие тут могут быть шутки. Помнишь, шли по коридору, ударились о балку. Значит что?

— Что?

— Мы должны были очнуться в подвале, а оказались в зимнем лесу.

— А ты уверена, что это тринадцатый век?

— Абсолютно. Видишь тех лошадей? — я указала на двух лошадок, невдалеке переминавшихся с ноги на ногу, — если мы действительно в тринадцатом веке, то в тюках имеется тёплая одежда. Мы с Изабелл при отъезде запаслись. Пошли, посмотрим.

Мы пошли и посмотрели. Всё оказалось на месте. Утеплились. Стало гораздо комфортнее. Можно ехать. Только куда? Найти бы какой-никакой населённый пункт. Ладно, отправимся прямо и вперёд, а там будь, что будет. Ехали мы ехали по тёмной лесной тропинке, которая постепенно сужалась, сужалась, пока, наконец, совсем не исчезла. Всё, приехали!

— Куда дальше? — с тревогой в голосе спросил Иван, постоянно оглядываясь.

— Давай обратно, — предложила я, поддавшись паническому настроению.

Не успела договорить, как Иван указал вглубь леса.

— Маш, видишь огонёк, — взмах рукой, — или мне кажется?

Приглядевшись, заметила светлое пятно. Возможно, кто-то костёр запалил.

— Ну что, на огонёк, — предложил Иван, — или в обратный путь?

— Давай обратно, — подумав, ответила я, — кто и что там неизвестно. Может, разбойники.

Мы попытались развернуть лошадок и что? Ничего, никакой дороги не увидели, как будто её и не было.

— Вань, а где дорога?

— А я знаю. Поехали тогда на огонёк.

— Страшно!

Тут я услышала сзади протяжный вой и явно не домашних питомцев. Это придало моим мыслям и действиям ускорение. Пришпорив лошадь, рванула через бурелом навстречу приветливому свету. Будь что будет. Явно лучше, чем стать поздним ужином для стаи голодных волков. За мной поспешил Иван. Вскоре мы увидели скособоченную избушку, из окон которой и был виден свет. Спешившись, подошли к двери, постучали. Послышались шаркающие шаги. Дверь слегка приоткрылась и показалась старушка, поинтересовавшаяся, чего нам потребовалась в такой поздний час. Нелюбезный приём. В другой ситуации я бы развернулась и отправилась восвояси, но не в этот раз.

— Мы заблудились, а лошади понесли. Сзади волки, — пояснил Иван, видя, что я готова сорваться на грубость.

— Раз так, проходите. Чего не помочь.

Нас пропустили внутрь. Избушка, как снаружи, так и внутри, оправдывала свое название. Самое видное место в единственной комнате занимал очаг. Вдоль стен примостились лавки, покрытые изъеденными молью шкурами неведомых животных. В углу расположился стол. Вот и вся меблировка.

— Что, не нравится? — увидев мою кислую физиономию, спросила хозяйка.

Я пожала плечами, протянув руки к огню. Иван воспринял окружающую обстановку с истинной невозмутимостью. Мужчина, как-никак!

— Не хотите ли перекусить? — поинтересовалась старуха, — я тут кое чего на ужин приготовила.

На столе, выдвинутом поближе к лавке, появились оловянные миски и ложки. Странно, обычно в крестьянских домах, я это знала из прочитанной статьи, найденной в интернете, была обычно одна тарелка, вернее сказать, плошка. Часто вместо тарелок использовался черствый хлеб, который медленно впитывал жидкость и не давал испачкать стол, ложек вообще быть не должно. Подобный предмет сервировки редко встречался даже в богатых домах. Обычно одним прибором пользовалось несколько человек. Особо нетерпеливые могли воспользоваться чёрствым хлебом, используя корки в качестве ложек. Между тем хозяйка достала горшок с похлёбкой, которая очень недурственно пахла. В животе заурчало.

— Вижу, проголодались, — раскладывая варево по тарелкам, констатировала старуха, — меня, кстати, Мириам кличут, а вы кто?

Пришлось представиться.

— Вот и ладно, ешьте, сейчас хлеба дам.

На столе появилась плошка с нарезанным крупными ломтями белым хлебом, что для того времени было роскошью. Обычно довольствовались ржаным или же ячменным с отрубями, белый хлеб можно было встретить только в домах зажиточных граждан, тем более странным было видеть такую роскошь в убогой хижине.

Когда-то я прочла про «огонь святого Антония». Этим названием обозначили болезнь, которая поражала в основном бедных людей и крестьян. «Огонь святого Антония» — это отравление спорыньей — паразитическим грибком, образующимся в колосках ржи. В средние века подобная напасть в неурожайные годы разрасталась до размеров эпидемии. Отравление этой заразой затрагивало нервную систему и в большинстве случаев приводило к летальному исходу. Неужели хозяйка лачуги знала об этой болезни и решила оградить себя от неё, выпекая белый хлеб. Странно. Кажется мне, что старушка не та, за кого хочет себя выдать. Надо быть осторожнее.

— Вкусно, — похвалил Иван похлёбку, — никогда такого не пробовал.

— Рада, что тебе понравилось, а ты, что не ешь? Бери, не стесняйся, — мне протянули миску, а хозяйка наложила из горшка и себе.

Значит, в похлёбке ничего опасного нет. Можно есть. Действительно вкусно. Вскоре миски опустели. Хозяйка засуетилась.