Чарующий бессмертный

   Тело медленно выскользнуло с сидения и я грохнулась на осколки стекла на потолке. Боли я уже не чувствую... Тело в ступоре...

   Кап-кап-кап-кап-кап.

   Пытаюсь приподняться, но рукам больно и неудобно на осколках - они слишком слабы...

   Пытаюсь сглотнуть и начинаю давиться чем-то ржавим на вкус...

   Смотреть на руки страшно - такое месиво я видела только в фильмах ужасов - я издаю тихий всхлип смертельно раненого животного и соображаю, что реву не прекращая с самой аварии.

   Пытаюсь пошевелить ногами - но ничего ниже живота кроме жгучей боли я не чувствую. Это и хорошо и плохо - ноги целы... но кажется, сломаны.

   В какой-то момент поднимаю голову, пытаясь сообразить есть ли выход из этого ада и вижу стенки огня и обломки машин... Дорогу... Город... Дома... А главное обломки и огонь...

   Таращу на всё это свои глаза и не могу даже дышать от ужаса.

   Что за чёрт? Как?

   Пытаюсь двигаться как партизан по земле, помогая себе руками, превращая их в ещё большее уродство. Я тороплюсь это сделать, ибо в кабине начинает пахнуть бензином и становится жарковато.

   Видение разлетается на кусочки и я оказываюсь в реальности, но запах и жар не проходят и я выбираюсь из кабины на землю в ночи на пустынной трассе. Издаю стон боли и утыкаюсь щекой в асфальт.

   -- Дэн! Дэн! - шепчу я. - Где ты?..

   Начинаю вертеть головой в поисках преследователей - но тут рядом нет никого - всё тихо и пустынно... Я слышу только свой бешеный ритм сердца.

   Глаза слипаются, голова становится тяжёлой, и я поддаюсь в заманчивый мир грёз.

   ГЛАВА 21:

   ЧАРУЮЩИЙ БЕССМЕРТНЫЙ

   Машина замерла около меня и я подбежала к пассажирскому окну. Дверь открывается.

   -- Папа! - я протискиваюсь в машину и сажусь на сидение и встречаюсь с его такими же голубыми глазами, как у меня. - Господи, я так виновата!..

   Папа одарил меня всепоращющей улыбкой.

   -- Мы все когда-то ошибаемся, Ария. Иногда наши ошибки учат нас, как твоя, сегодняшняя.

   Я искренне улыбаюсь в ответ и быстро-быстро моргаю, чтоб не разреветься.

   -- Я люблю тебя, пап!

   Папа со словами "ты мой ребёнок - ты знаешь, я люблю тебя, золотце" заводит свою гордость - мустанг и машина двигается медленно, набирая скорость, подальше от этого клуба, где я чуть только не распрощалась ни только с девственностью, но и жизнью. Папа спас меня. Его злобный звонок - это спугнуло Славу... но надолго ли?.. Теперь я знала, что он пригласил меня в клуб не в любви признаться, а напоить и накачать наркотиками чтобы сделать грязное дело с моим податливым телом, только я не поддалась его уговорам выпить слегка и он решил взять меня силой...

   Я коснулась всё ещё порванной лямки платья и посмотрела в окно. Я никогда теперь не дозволю парню считать меня вседоступной... Никогда.

   Москва прекрасна в ночные часы! Мигают огни ионных подсветок, разодетые люди... Клубы, бары... Улицы...

   Застёгиваю ремень безопасности и недобро смотрю на болтающийся папин ремень - никогда не пристёгивается, включаю радио. Ловлю первую попавшуюся волну и с удовольствием делаю погромче, подпевая себе под нос.

   -- Что это? - спрашивает папа, стараясь перекричать песню.

   -- О, это "Грин Дей", па! - закатываю я глаза и смеюсь. - Обожаю их!

   -- Потом скинешь мне на плеер эту песню - мне нравится. Надо освежить свой список там!

   -- Да без проблем, - пожимаю я плечами от счастья иметь такого чудного папу. Он делает погромче и в середине мы поём припев вместе с группой.

   Мы едем дальше, весело хохоча над шуткой про Вовочку, забывая об инциденте с клубом, вспоминая былые поездки вместе. Мы всегда делали всё вместе. Даже мелодрамы вроде "Титаника" он смотрел со мной и ревел, но это наш с ним секрет - мама не знает!

   Машина останавливается на светофоре и папа подпевает любимой песни из дискотеки 80-х, что-то типа "А помнишь наш вечер и белый снег ложился на плечи тебе и мне, шёл первый и тёплый снег декабря, тогда я не знал какая ты дрянь". Я смотрю на него с недоумением.

   -- Па! Что это ты поёшь?

   -- "Комиссар" дочка, группа такая. - Усмехается он и делает погромче.

   -- Знаешь, мне нравится... - признаю я и хихикаю. - Шикарная песня, не то что у нас... Биберы всякие...

   -- Ну, знаешь ли. - Хохочет папа в ответ.

   Рядом с нашим мустангом останавливается форд с затемнёнными окнами. Все ждём зелёного, а папа веселится продолжая подпевать сей песни. Мне хочется закатить глаза и разразится диким смехом, как в детстве - но я удерживаюсь.

   Наконец загорается зелёный и песня заканчивается, начинается эта знаменитая песни Силин Дион и уже я завываю на пару с папой про сердце ужасно фальшивя.

   Машина вновь движется по улицам.

   -- Нет Ария, скажи ему что вы не можете быть с ним. Послушай, Лёша заслужил узнать это сейчас, чем когда будет поздно... - сделал потише музыку папа, пока мы разговаривали.

   -- Но па, как ты не понимаешь - я сделаю ему этим больно! Я не хочу делать это...

   -- Но если ты не скажешь это сейчас, пока всё не зашло далеко, то будет ещё больнее. К тому же, если он любит тебя, то поймет!