Час игривых бесов

В Нижнем Новгороде полным-полно «Ауди», в том числе и темно-синих, и даже по улице Медицинской в то время, пока Алена исполняла свою SMS-серенаду, они проезжали не единожды, однако почему-то при виде именно этой машины с номером, неопрятно залепленным снеговой нашлепкой, у писательницы неровно стукнуло сердце.

«Сейчас проедет – и я пойду домой», – пообещала она себе, еще глубже отступая в сугроб.

Впрочем, водитель, силуэт которого мелькнул за ветровым стеклом, похоже, интересовался только нечетной стороной улицы и на «Газель», притулившуюся на противоположной стороне, даже не глянул. А кстати, почему Алена все время употребляет глаголы в форме мужского рода? Ведь за рулем сидела женщина...

Алена зачем-то стащила перчатку и нервным движением сжала ее в кулаке.

«Ауди» чуть притормозила около красной кирпичной девятиэтажки с номером шестьдесят один и свернула во двор, остановившись именно около того подъезда, в котором находилась квартира Игоря.

Почти не дыша наблюдала Алена, как из машины вышла невысокая худенькая женщина в нутриевом полушубочке, узкой юбке и в полусапожках с острым носиком и на высоком каблуке. Ее темные, сильно мелированные волосы были непокрыты. Запирая машину, она повернулась, и Алена ясно увидела ее лицо с тяжелыми, обвисшими щеками – лицо, в котором было что-то бульдожье.

Бульдожье – и очень знакомое...

Ну конечно! Конечно, знакомое. Ведь именно эту женщину Алена видела в «Хамелеоне», когда разговаривала с Гнатюком.

Маленькая фигурка торопливой, семенящей походкой прошла к подъезду и скрылась в нем.

Алена стиснула руки, которые вдруг так задрожали, что перчатка упала на снег. Подняла ее, отряхнула, ударив о колено, снова натянула на руку – все это совершенно машинально, не соображая, что делает, не отводя взгляда от двери подъезда, словно ожидая, что вот она распахнется – и маленькая женщина, чье появление так взбудоражило Алену, выйдет на улицу, сядет в свою зловещую «Ауди» и уедет прочь, не причинив никакого вреда Игорю.

Да почему, с чего Алена взяла, что этот вред непременно должен быть причинен?! Мало ли «Ауди» на свете? Мало ли женщин с маленькой узкой ножкой? Мало ли сотрудников в «Хамелеоне»? Мало ли жильцов в доме номер тринадцать по улице Медицинской? Может быть, эта некрасивая дама с собачьей мордочкой тут вообще живет?!

С собачьей мордочкой...

Из глубин памяти выплыло бледное, искаженное страхом лицо с курносым носом, напряженными светлыми глазами и стиснутым в ниточку ртом – лицо ночного грабителя, который стоял нагнувшись над Игорем и снимал с его бессильной руки часы. Парень поднял голову, но Алена успела отпрянуть за угол за полсекунды до того мига, как он ее заметил. Тоненькая сумочка с ананасом, висевшая на ее руке, закачалась, зашуршала, и парень окликнул напряженным, ломким от страха голосом: «Кто тут? Моська, ты?»

Моська! Вот именно что на какую-то моську, на собачонку похожа эта неизвестная женщина, которая приехала на синей «Ауди»!

Не слишком ли много пугающих совпадений? А что, если это вовсе не совпадения? Если это она, та самая Моська, которая неведомым образом оказалась в тот вечер в «Барбарисе»? Что, если именно она стреляла в грабителя, не дав ему стать убийцей?

Но тогда получается, что это она спасла жизнь и Игорю, и Алене? Выходит, сейчас нет никакого повода нервно трястись и терзать ни в чем не повинную перчатку – на правую руку надела перчатку с левой руки, тоже мне, лирическая героиня Анны Ахматовой! Вообще, значит, не о чем беспокоиться?

Да и кто тебе сказал, что эта самая Моська пошла именно в квартиру Игоря?!

Никто не сказал. И правильно – вроде бы не о чем тревожиться. Но почему, почему, почему так болит, мечется сердце? Почему тяжко бьет кровь в висках, почему губы похолодели от страха?

Она достала телефон (чертова перчатка мешалась, мешалась, в конце концов Алена сняла и вторую, яростно скомкала обе и отшвырнула куда-то в сугроб... да провались они все вместе и по отдельности!), снова вызвала домашний номер Игоря. Какое-то время не подходили, потом раздался голос мамы:

– Алло? Алло? Да вы проходите, проходите! Алло?

Трубку бросили.

Милостивый боже... Кому она говорит – проходите, эта бедная, добродушная, легковерная женщина, которую Игорь обожает до такой степени, что Алена порою ревнует его к родной матери? Кому она говорит – проходите?!

Известно, кому!

Позвонить? Позвать Игоря к телефону? Сказать...

Нет, он ведь лежит, ему запрещено вставать из-за сотрясения мозга, а слушать какую-то безумную женщину его мама вряд ли станет. Спросит: «Кто вы?» И что Алена ответит? Писательница Дмитриева, страстная обожательница танцевального таланта вашего сына? Или просто так брякнет открытым текстом: его любовница?..

Она даже взвизгнула от ярости, но тут же взяла себя в руки, заметив, что какой-то мужчина в серой куртке прошел мимо, косясь на нее, мягко говоря, с недоумением.

Ну да, торчит взъерошенная дама в сугробе, вся снегом перепачкана, перчатками разбрасывается да еще и визжит, будто ее режут...

Режут, о господи! Какая однообразно-жуткая словесная цепочка нанизывается!