Час игривых бесов

Виктор Васильевич обладал непоколебимым спокойствием и терпением, чем очень нравился Алене. За три недели он побывал в ее квартире семь раз, однако ни разу не выразил никакого недовольства и с видимым интересом болтал с Аленой о ее детективах, которые ему весьма нравились. Словом, это был клад, а не человек, и, узнав его сейчас, Алена очень обрадовалась.

– Здравствуйте, Виктор Васильевич. Извините, я такая неловкая. Какими судьбами у нас?

– Да соседи ваши котика завели, видимо, теперь я к ним буду ходить частенько. А у вас как, все теперь в порядке?

Алена только хотела кивнуть, да так и замерла. Воистину – Виктор Васильевич клад, а не человек!

– В том-то и дело, что нет. У меня, видимо, что-то с телефонным аппаратом, вернее, с каким-то из них, потому что сигнализация иногда отключается, бригада уже дважды в мое отсутствие приезжала. Я вызвала мастера из бюро ремонта телефонов, но он сможет прийти только в понедельник, а я хотела уехать на выходные... Теперь даже не знаю, как быть, наверное, придется не ехать, а у подруги день рождения...

Она замерла, всей душой ожидая ответной реплики, и та не замедлила воспоследовать!

– Ну, может быть, все не так и страшно? – успокаивающе спросил Виктор Васильевич. – У меня четверть часика свободных есть – хотите, посмотрю ваши телефоны?

Это была удача, которую нельзя выпустить из рук! Алена мгновенно рассудила, что вполне может пойти на шейпинг на час позже (еще и лучше, что не придется заниматься одновременно с этой противненькой Раечкой!), и вернулась домой вместе с Виктором Васильевичем.

– Может быть, чаю? Кофе? – спросила она, не зная, как выразить свою признательность. Сотня, которую она уплатит за работу, – это само собой, но этого мало, мало!

– Нет, спасибо, я уж лучше быстро проверю вашу технику и пойду, – отозвался Виктор Васильевич. – Вот если бы новенький детективчик... Извините, конечно, за назойливость!

Нет на свете назойливости, более приятной для писателя, чем назойливость читателя! Все бы такие назойливые были, тиражи книг, а значит, и гонорары писательницы Дмитриевой, значительно подросли бы! Алена расплылась в улыбке, вынула из шкафа новую книжку – ту самую, обещанную Равилю, написанную по мотивам ее парижских приключений и вот только что, буквально неделю назад, вышедшую в свет, – поставила на ней автограф с пожеланиями всего наилучшего дорогому Виктору Васильевичу, как вдруг ее окликнули из кухни.

Алена вошла. Вышеупомянутый Виктор Васильевич стоял, держа в руках разобранную телефонную трубку, и вид у него при этом был самый обескураженный.

– Вы знаете, что это такое, Елена Дмитриевна? – спросил он, глядя на писательницу как-то странно.

– Вообще-то телефонная трубка, а что? – осторожно предположила та.

– Ну да, само собой, а вот эта штучка около мембраны, она что, по-вашему, означает? – И Виктор Васильевич показал на какой-то маленький прозрачный шарик, притулившийся внутри трубки.

– Ну, – глубокомысленно протянула Алена Дмитриева, бывшая Лена Володина, которой на выпускных экзаменах по физике поставили не двойку, а тройку только из жалости, чтобы не портить жизнь хорошей, умной девочке, все прочие предметы сдавшей на пятерки (кроме геометрии, по которой тоже стояла слабосильная троечка), – ну, видимо, это какой-нибудь... какая-нибудь штучка для усиления звука?

– Вернее, для его передачи, – уточнил Виктор Васильевич. – Причем на довольно далекое расстояние.

– Да? – спросила прекраснодушная писательница.

Виктор Васильевич поглядел в ее наивные глаза и, с видимым усилием подавив намерение пуститься в обсуждение некоторых физических констант, в свою очередь спросил:

– Вы что-нибудь о подслушивающих устройствах слышали, Елена Дмитриевна? О «жучках» так называемых? Ну, или читали в книжках, верно?

– Конечно, читала, и не раз, – призналась писательница.

– Ну так вот – перед вами один из них. Современный и высокотехничный. Это передатчик, а приемник может находиться в радиусе трех километров от вашего дома.

Алена смотрела неподвижными глазами и даже моргать перестала.

Гос-споди... Листья дуба падают с ясеня – ни фига себе, вот ни фига себе! Кому это, интересно, понадобилось слушать ее разговоры?! Конторе глубокого бурения или этой теперешней организации, которая называется иначе, но исполняет те же самые функции? Говорят, там прослушивают разговоры всех, кто имеет отношение к идеологии, а ведь писательское ремесло имеет к идеологии самое прямое и непосредственное отношение!

Хотя нет, глупости. В наше время только ленивый не царапает бумагу перышком, вернее, не стучит по компьютерным клавишам, ваяя нетленку, так что не напасешься, во-первых, подслушивающих устройств, а во-вторых, слухачей не наберешься!