Час испытаний

Однако беглец не разбился. Он быстро поднялся на ноги и, не целясь, выстрелил вверх — в солдата, выскочившего следом за ним. Гитлеровец упал на перила. Но уже трое других выбежали из дверей кофейни. Румынский офицер быстро отскочил за толстый ствол каштана. Сухо и резко хлопнули пистолетные выстрелы. Еще один немец упал на тротуар. Остальные гитлеровцы, укрывшись за невысокой оградой, открыли огонь из автоматов. Из особняка выскользнули еще несколько фашистов. Галка заметила, как один из них, прячась в тени домов, стороной перебежал дорогу. Спустя несколько секунд девушка совсем близко услышала его крадущиеся шаги. На какое-то мгновение темный силуэт немца показался в проломе стены и тут же исчез.

— Заходит в тыл румыну, — пробормотал Леонид Борисович.

Неожиданно грохот автоматов смолк. «Боятся подстрелить своего», — догадалась Галка и тут же увидела, как из-за каштана метнулся через дорогу румын. Хлопнул запоздалый выстрел, но беглец был уже на противоположной стороне в густой тени, отбрасываемой стеной полусгоревшего дома. Немцы у кафе вероятно, потеряли его из виду, но Галка из своего укрытия видела румына. Остановившись в каких-то двух шагах от пролома, он резко обернулся назад и вытянул руку с пистолетом. Раздался беспомощный металлический щелчок. Кончились патроны. Румын с каким-то остервенением отшвырнул ставшее ненужным оружие, и тут же откуда-то сбоку надвинулся силуэт подкараулившего его гитлеровца.

— Хенде хох! — скомандовал немец.

Румын обернулся и, пятясь, стал медленно поднимать руки. Он как-то сразу обмяк, сгорбился, словно в нем лопнула какая-то пружина. Гитлеровец злорадно хихикнул. Но он рано торжествовал победу. Обманутый покорной позой, он шагнул вперед и чуть опустил ствол автомата. И тогда уже поднятая над головой рука беглеца вдруг описала стремительный полукруг. В воздухе пронесся блестящий предмет. Немец, издав свистящий хрип, выронил автомат и тяжело грохнулся на колени. Еще какое-то мгновение его пальцы судорожно царапали ворот мундира, но вот, дернувшись всем телом, он упал ничком на выщербленные плиты тротуара. Все это произошло настолько быстро, что Галка даже не успела заметить, куда скрылся румынский офицер.

От кофейни через дорогу бежали солдаты. Наткнувшись на труп товарища, они остановились, растерянно потоптались на месте, а потом, разделившись на две группы, бросились на поиски румына.

— Быстро уходить! — сказал Гордеев.

К Галкиному дому они подошли нескоро. Через проходной двор, о существовании которого Галка даже не подозревала, Гордеев вывел ее на какую-то улицу, оттуда — снова через проходные дворы — прямо во двор общежития мореходного училища. Там уже девушка сориентировалась сама: через дыру в забое пролезла в соседний двор. Гордеев не отставал от нее. Не выходя на улицу, они преодолели еще два забора и, наконец, очутились в саду Ортынских.

Галка устало опустилась на скамейку. Происшествие в «Веселой пучине» захватило ее воображение. То, что произошло в кафе, не было похоже на обычную потасовку пьяных офицеров. Слишком уж энергичные средства были пущены в ход: пистолеты, автоматы. Кроме того, румынские кавалеристы не был пьяны. Галка могла бы поручиться за это, хотя видела их мельком и даже не разглядела лиц. Во всяком случае, тот, который прыгнул с балкона, был абсолютно трезв. Не были пьяны и немцы, преследовавшие его. Нет, то была не простая драка. Похоже, что гестаповцы поджидали румын. Засада? Пожалуй, так. Тогда кто, же эти три в румынской форме?

— Вот что, Галина. — Гордеев поймал в кулак бороду и слегка дернул ее. — Если что услышишь о Георгиосе, постарайся запомнить.

— Хорошо.

— Но учти, никто не должен догадываться, что ты интересуешься судьбой хозяина «Веселой пучины». Ты меня поняла?

— Да. Только у меня есть один вопрос.

— Спрашивай.

— Георгиос — партизан?

— Нет.

— А кто же?

Гордеев внимательно посмотрел на нее из-под косматых нависших над глазами бровей. Потом сказал тихо:

— Он выполнял специальное задание нашего командования.

— А те трое в румынской форме?

— Понятия не имею, — пожал плечами Леонид Борисович. — Георгиос не считал нужным информировать нас о своих действиях, а его людей мы вообще не знали. Но все это тебя не касается, — вдруг рассердился он.

Он встал и затянул на мундире ремень.

— Через три—четыре дня я загляну к тебе.