Час Пандоры

Осколки стекла полетели ему в лицо. Левая нога уже отпускала педаль сцепления, правая вдавила педаль газа в пол, когда влезшая в окно рука схватила его за воротник.

Хелмс инстинктивно поднял руку, отбиваясь от чужих пальцев, а машина рванулась вперед.

Когда автомобиль на полной скорости летел по небольшой дороге к главному шоссе, Хелмс посмотрел в зеркало заднего обзора. Незнакомец упал на колени, не делая никаких попыток догнать его. Профессор разглядел кровь, текущую у мужчины по руке.

Через много миль, когда его сердце перестало биться в таком бешеном ритме, Хелмс притормозил у края дороги, чтобы проверить свои вещи. Видеокамера в безопасности лежала на заднем сиденье вместе с пленкой, которую он снял для своего сына и невестки, живущих в Мэриленде. Все шесть месяцев своей командировки в университете Гейдельберга он собирался снять фильм о Баварии, но все откладывал до последней минуты. Теперь ему хотелось сделать все побыстрее, хотя в любом случае через два дня он снова будет вместе с родными в Штатах, Хелмс снова нажал на сцепление и собрался уже выехать на шоссе, когда бросил взгляд на разбитое окно. Что-то приковало его внимание на нижнем зазубренном крае дыры.

Кровь.

Стекло было залито кровью, судя по всему, того сумасшедшего из леса.

Но к тому же болела и его собственная левая рука.

Холодок пробежал у профессора по спине. Хелмс взглянул на руку и увидел глубокий порез.

Глава первая

Майнц, Германия —

пятница, 22 декабря – 13.50

Капитан Джеймс Холлэнд нервным жестом перенес телефонную трубку к другому уху и взглянул на часы у кровати. Осталось не так много времени. Раздражение от того, что приходилось ждать разговора через океан, росло, как и беспокойство по поводу полученного факса.

Через десять минут стюардессы в праздничном настроении будут ждать в вестибюле, чтобы после короткого перехода через улицу к вокзалу сесть в поезд и прибыть в аэропорт Франкфурта. Разумеется, они и сами знали дорогу, но протокол требовал; чтобы капитан появился вовремя и возглавил шествие.

На линии слышался треск, но никто не брал трубку. Да где же доктор? Послание было срочным.

Холлэнд развернул факс и перечитал его, ища ключ к разгадке.

«Капитану Дж. Холлэнду, Майнц, отель „Хилтон“.

Доктор Дэвид Уилингхэм связался с нами сегодня утром. Он просит вас позвонить ему как можно скорее по поводу недавнего медосмотра».

Далекий и равнодушный голос наконец-то прорезался сквозь молчание.

– Доктора Уилингхэма сейчас нет. Вы можете оставить ему сообщение.

Черт побери! Секретарь!

– Передайте ему, что звонил капитан Джеймс Холлэнд по его просьбе. Я в Германии и перезвоню ему через час. Мне... мне действительно нужно с ним поговорить. – Он уже собрался повесить трубку, но снова поднес ее к уху. – А вы не можете связаться с ним через пейджер?

Но линия уже снова молчала.

Холлэнд опустил трубку на рычаг, чувствуя, как его захлестывает досада. Осмотр, состоявшийся три дня назад, должен был стать обычной рутиной – простое ультразвуковое обследование. У него не было никаких симптомов, никаких признаков рака или чего-нибудь другого, но раз доктор так торопится...

Капитан снова посмотрел на часы. 13.54. Осталось шесть минут.

Холлэнд сложил записку и спрятал в карман, поправил галстук и закрыл небольшую сумку. Он надел форменный китель с четырьмя командирскими шевронами на белую форменную рубашку и положил обе свои сумки на складную тележку. Капитан на мгновение задержался перед зеркалом около двери, чтобы проверить свой внешний вид. Его очень беспокоили темные круги вокруг глаз, выдававшие всю тяжесть сорока шести лет.

Первой появление на его лице одутловатостей и морщин заметила жена Сандра. «Бывшая жена», – напомнил себе капитан. Она захотела, чтобы он сделал пластическую операцию, сказав, почти всерьез, что ей не хочется иметь в мужьях человека, который с каждым днем все больше становится похожим на Линдона Джонсона[3].

Но жена оставила его по причинам, не имеющим ничего общего с его внешностью.

Холлэнд открыл тяжелую дверь в коридор, чувствуя себя старым, усталым и потерпевшим поражение. Рождество вновь превратится в пытку одиночеством. Стюардессы провели все утро, покупая подарки к празднику. Они будут веселиться и шуметь по дороге в Нью-Йорк. Слово: «Обманщик!», – снова прозвучало у него в ушах, но он никому не собирался портить настроение.

Шестичасовой перелет через Атлантику обещал быть нелегким, а еще вдобавок беспокойство по поводу сообщения от доктора и Дик Робб в качестве первого пилота.