Час Пандоры

– Прошу прощения, господин президент, – начал Рот, – я думал, что вас информировали.

Глава государства с любопытством посмотрел на него.

– Выкладывайте, Джон.

– Сэр, уровень заражения на борту самолета оценивается в сто процентов, а уровень смертности мы сначала считали равным восьмидесяти пяти процентам. Но до моего приезда сюда мы снова говорили с одним русским ученым. Он сообщил нам, что следует ожидать стопроцентного уровня смертности.

Президент посмотрел на Рота с выражением недоверия, его рот чуть приоткрылся в задумчивости – выражение, столь знакомое американским телезрителям.

– Вы хотите сказать мне, что все пассажиры, заразившиеся этим вирусом, умрут?

– Да, сэр. Большинство, а скорее всего, все.

– О Господь всемогущий! Я... я вел себя так, словно надо просто сдержать панику. Я представлял себе, что мы их подержим несколько дней, и никто не заболеет. А если и заболеют, невелика беда.

Рот печально покачал головой, а президент посмотрел на стену и громко выдохнул воздух.

– Господин президент, учитывая минимальный инкубационный период в двое суток, мы должны быть готовы к тому, что на борту этого самолета умрут двести пятьдесят семь человек – пассажиры и члены экипажа. По меньшей мере, пока они в Исландии, мы имеем возможность общаться с ними, используя дополнительные защитные костюмы, и послать на борт добровольцев, чтобы помочь им. Я имею в виду, что мы не собираемся никого умерщвлять, но им может понадобиться морфий или что-нибудь еще, чтобы облегчить конец. Чего мы сделать не можем, так это снять их с самолета.

– Что вы говорите, Джон? Есть же какой-нибудь выход.

Уставившись на секунду в пол, Рот глубоко вздохнул, прикусив нижнюю губу. Вдруг он снова взглянул президенту прямо в глаза.

– Я полагаю, господин президент, что мы столкнулись с трагедией, которая, вероятно, войдет в историю как темная глава человеческих экспериментов. То, что вот-вот произойдет с пассажирами этого рейса, разобьет сердца даже отъявленным циникам. Я просто хотел убедиться, что вы об этом знаете, ведь каковы бы ни были наши действия, это будут анализировать в течение десятилетий.

– И вы уверены, что нет никакой надежды? – Президент встал с консоли, руки упали вдоль тела. – У нас есть данные вскрытия умершего пассажира? Того профессора?

Джонатан Рот отрицательно покачал головой. Его собеседник медленно двинулся к углу комнаты, одной рукой потирая подбородок, а заместитель директора ЦРУ продолжал пощипывать кожу на пальцах левой руки.

– Группа патологоанатомов как раз направляется туда. Но, господин президент, цепочка заражения уже достаточно ясна. Во-первых, мы знаем, что биологическое вещество значительно опаснее того, с чем мы сталкивались раньше, потому что его завезли с маленького склада, где хранились штаммы смертельно опасных вирусов, разработанные Советами много лет назад. Даже они побоялись их использовать. Мы знаем, что этот вирус случайно доставили в лабораторию в Баварии. Известно, что там заразились два исследователя. Они умерли через два дня, после того как потеряли рассудок. Мы знаем, что в самый разгар болезни один из них запаниковал и сбежал, что привело к непосредственному контакту с профессором Хелмсом. Немцы полагают, что они разбили окно в машине во время борьбы, заражение произошло, вероятно, через кровь. И, сэр, нам известно, что профессор Хелмс, тоже два дня спустя, неожиданно заболел и умер на борту «Боинга-747», полного пассажиров. Факт его заболевания этим вирусом означает, что он мог передать его другим, и шансы на всеобщее заражение посредством системы кондиционирования воздуха в салоне равняются, по мнению моих экспертов, ста процентам.

Президент повернулся к своему собеседнику, стоя всего в нескольких дюймах от него, и тоже понизил голос.

– Подождите минутку. Вы говорили, что это был сердечный приступ! Таково было ваше первоначальное сообщение несколько часов назад, Джон.

– Да, сэр. Но нам сказали, что это вполне может быть еще одним проявлением этого вируса. Мы все еще не знаем, каким образом он убивает. Нам известно только, что он смертелен. Это может быть целый букет симптомов, а не один... Я хочу сказать, что хотя вирус несет ужасную смерть, вызывает коронарную или легочную недостаточность, но результат всегда один и тот же. Стопроцентная смерть.

– Вы сказали, что исследователь в Баварии умер, сойдя с ума. И что же, профессор тоже стал неуправляемым, как и немецкий ученый?

Рот снова отрицательно покачал головой.

– Нет, насколько мне известно. Но психическая реакция не обязательна. У некоторых она возникает, у некоторых нет, и реакцию лаборанта могла спровоцировать паника или истерика в связи с его болезнью.

Президент энергично помотал головой.

– Джон, мне это не кажется такой уж прямой связью. Мы все еще можем надеяться. Возможно, Хелмс не был инфицирован. Может быть, кто-нибудь выживет. Может быть, выживут многие!

Прежде чем ответить, Рот выждал несколько секунд.