Час расплаты

– Non, – покачал головой Гамаш. – Не для проведения расследования. Против этого ты должна возражать. Просто скажи, чтобы прислали стороннего следователя. Кого-то, кто смог бы подтвердить справедливость твоих выводов.

Лакост задумалась, и ее размышления были не из приятных.

– Вы когда-нибудь делали это?

– Дважды. Радости мало. Но таковы требования. И лучше, чтобы инициатива исходила от тебя, а не была навязана сверху. Подозреваю, что старший суперинтендант Брюнель сейчас подумывает о чем-то подобном.

Лакост вытащила телефон и нашла номер главы Квебекской полиции.

– Мне попросить прислать кого-то конкретного?

– Нет, – ответил Гамаш, вставая. – Это бы вызвало недоумение. Ты должна принять то, что она решит. А сейчас я тебя покину.

Он вышел в приемную в тот момент, когда там появился Жан Ги.

– Они отправились в Три Сосны, patron.

– Хорошо. Merci.

Теперь, вблизи, Бовуар увидел, как переживает Гамаш.

– У меня есть кое-что, – сказал Жан Ги. – Одна из карт пропала.

– Чья?

– Готки.

– Амелии?

Бовуар поднял брови, пораженный такой фамильярностью:

– Да, кадета Шоке.

– И как она это объяснила?

– Она казалась удивленной. Отрицала какие-то особые отношения с Ледюком, кроме обязанности приносить кофе по утрам и приходить на нерегулярные собрания с другими в его квартире.

– Значит, это правда, – сказал Гамаш. – Она была одной из них.

Гамаш глубоко вздохнул и выдохнул, открыл дверь и выглянул в коридор, который недавно кишел кадетами, а теперь был пуст.

Он пробормотал тихо, почти неслышно:

– Что же я наделал?

Глава пятнадцатая

– Вы нас похитили.

– Ну, это немного преувеличено, вам не кажется? – произнес Арман Гамаш позднее в тот же день, обращаясь к четырем кадетам, сидящим в бистро. – Вряд ли условия содержания похожи на тюремные.

– Вы знаете, что я имею в виду, – отрезал Жак.

– О да, кадет Лорен, я вас услышал.

Амелии было любопытно, слышит ли Жак, что ему на самом деле говорит коммандер. Но парень был слишком сосредоточен на собственных мыслях, чтобы воспринимать чужие.

– Почему мы здесь? – спросила Хуэйфэнь Клутье.

Ее голос звучал более вежливо, хотя раздражение тоже ощущалось.

День перевалил на вторую половину, и бистро понемногу заполнялось, но их столик по просьбе Гамаша стоял в отдалении – Оливье поставил его в углу, втиснул между стеной и окном. Когда коммандер Гамаш вошел, они встали, но он жестом велел им сесть и подтащил себе стул от другого столика.

Амелия в этой, уже немного знакомой обстановке чувствовала себя как дома. Здесь не пахло мочой и куревом, как в ее меблированных комнатах. Звук не отдавался эхом от стен, как в академии. Здесь пахло кофе и дымком из каминов, в которых потрескивали поленья, а помещение наполнял гул голосов, приправленный смехом. Это были не те громкие, зачастую оглушительные взрывы хохота, от которых дрожали стены академии, а приглушенный рокот с оттенком доброго юмора.

Ее вывели из академии и посадили в машину Квебекской полиции без опознавательных знаков. Двигатель у машины уже работал. Спереди сидели два агента полиции в штатском, а на заднем сиденье ждал Натаниэль. Их везли все дальше и дальше от академии и управления Квебекской полиции, и волнение Амелии росло с каждой милей.

Машина покинула главную дорогу и поехала по проселочным, все более и более узким. Наконец свернула на грунтовую.

– Куда вы нас везете? – требовательно спросила девушка, когда машина сбросила скорость, въехав на гребень холма. – Где мы?

– Мы уже не в Канзасе[40], – ответил один из агентов, повернувшись к ней.

Это был Габри. И Амелия сразу же узнала деревню.

– Три Сосны, – произнесла она. – Но почему?

– Откровенно говоря, – сказал Оливье, когда они подъехали к бистро, – я понятия не имею, почему месье Гамаш попросил привезти вас сюда. Но он попросил.

Кадетов провели к зарезервированному для них столику, и Оливье сказал, чтобы они ждали здесь коммандера Гамаша.

Вскоре к ним присоединились Хуэйфэнь и Жак. Их привезли две женщины – хозяйка книжного магазина и художница. Художница пошла домой, а владелица магазина села за столик неподалеку и заказала себе пиво и сэндвич, продолжая наблюдать за кадетами.

Кадеты в ожидании съели ланч, а сколько выпили чашек кофе, и не сосчитать. Наконец появился коммандер.

– Почему мы здесь? – повторил Жак вопрос Хуэйфэнь, когда Гамаш сел.

Арман заказал у Оливье двойной эспрессо и обратился к кадетам:

– Я попросил моих друзей привести вас сюда, потому что жизненно важно соблюсти секретность. Старший инспектор Лакост и инспектор Бовуар знают, где вы. Но больше никто. Я даже не хотел, чтобы вас сюда везли агенты. Никто не должен знать, где вы.

После этих слов они сгрудились за столом поближе к коммандеру.

– А почему никто не должен знать? – тут же спросили Хуэйфэнь и Натаниэль.

Амелия и Жак сидели молча. И Гамаш подумал, что они, вероятно, знают. Они подозреваемые. В убийстве. И при этом, возможно, следующие жертвы.

Глядя на их встревоженные молодые лица, он видел деревню за окном и холм, с которого они спустились. И вспомнил огни фар в тот первый вечер, когда кадеты оказались здесь.