Час волка

Петр попробовал лапки и приготовился подняться, тельце его дро– жало от напряжения, голубые глазки сверкали от изумления. Хвостик из– вивался, волчьи ушки прядали. Он сделал шажок, потом другой, задние лапки у него заплелись и он упал еще раз. Петр издал от измождения звук «у-уф», из его ноздрей вился пар. Виктор нагнулся, протянул па– лец и стал водить им перед мордочкой Петра. Голубые глазки следили за ним – и тут головка Петра дернулась вперед, челюсти раскрылись и со– мкнулись на пальце Виктора. Виктор высвободил палец из щенячьих зубов и поднял его кверху. На нем показалась капелька крови.

– Поздравляю,– сказал он Михаилу и Олесе.– У вашего сына появил– ся молочный зуб.

Петр на какое-то время сдался в борьбе с силой тяготения. Он по– полз по полу, обнюхивая каменные плиты. Под носом Петра из трещины вылез таракан и стал удирать от смерти, Петр от удивления тявкнул вы– соким голоском, потом продолжил свои исследования.

– Он превратится обратно, да? – спросила Виктора Олеся.– Правда?

– Увидим,– сказал ей Виктор, и это было все, что он мог предпо– ложить.

На половине пути по залу Петр ушиб нос о край плиты. Он начал тявкать от боли и, пока катался по полу, его тело снова начало менять свой облик на человеческий. Нежная черная шерстка ушла в мякоть, мор– дочка уплощилась в нос – из одной ноздри шла кровь – а лапки превра– тились в ручки и ножки. Тявканье сменилось ровным, во всю глотку, плачем, и Олеся бросилась к ребенку и схватила его на руки. Она ука– чивала и убаюкивала его и, наконец, Петр несколько раз всхлипнул и перестал плакать. Он остался человечьим дитятей.

– Ну,– сказал после паузы Виктор,– если наше новое пополнение переживет зиму, за ним будет потом интересно понаблюдать.

– Он выживет,– пообещала Олеся. Сияние жизни вернулось в ее гла– за.– Я заставлю его выжить.

Виктор восхищался укушенным пальцем.

– Дорогая, я сомневаюсь, что ты сможешь заставить его вообще хоть что-либо сделать.– Он взглянул на Михаила и слегка улыбнулся.– А ты славно сработал, сынок,– сказал он и жестом велел Олесе с ребенком опять вернуться к теплу костра.

«Сынок», осознал Михаил, сказал он. Сынок. До этого ни один че– ловек не звал его так, и что-то в этом звучало как музыка. В эту ночь он будет спать, слушая Олесю, убаюкивающую Петра, и будет видеть во сне высокого худого человека в военной форме, стоящего рядом с женщи– ной, совсем забытой Михаилом, и у этого человека будет лицо Виктора.

Глава 4

К концу зимы Петр был все еще жив. Он ел любую пищу, какую ему давала Олеся, и, хотя у него была привычка превращаться в волчонка без предупреждения и приводить остальную стаю своим постоянным тяв– каньем в неистовство, он большей частью оставался в человечьем виде. К лету у него прорезались все зубы, и Виктор держал свои пальцы по– дальше ото рта ребенка.

Иногда по ночам Михаил садился у края оврага и смотрел, как мимо проходил поезд. Он начинал считать секунды от того момента, как тот с грохотом выскакивал из западного туннеля, до того, как втягивался в восточный. В прошлом году он вполсилы бегал за ним вместе с Никитой. По правде говоря, для него не имело особого значения, как быстро он мог превратиться. Он знал, что действительно был в этом скор, но всегда отставал от Никиты. Теперь, однако, кости Никиты лежали в са– ду, а поезд, огромное существо, дышал черным дымом и сверкал в ночи своим блестящим глазом. Михаил часто думал, о чем же говорила брига– да, когда нашла на буфере кровь и куски черной шерсти. Мы сбили зве– ря, наверное говорили они, если вообще обсуждали это. Зверя. Что-то такое, чему нельзя было быть на нашем пути.

В середине лета Михаил уже и сам скакал рядом с поездом, когда тот выскакивал из туннеля. Он не гнался за ним, просто разминал ноги. Паровоз всегда оставлял его позади, обдав напоследок клубами черного дыма, а горячий пар жег ему шкуру. И в эти ночи, после того, как по– езд скрывался в туннеле, Михаил перебегал через пути туда, где умер Никита, и сидел в траве, и думал: я могу сделать это, если захочу. Я могу.

Может быть.

Ему нужно будет взять резкий старт. Самая каверзная задача – не сбиться с темпа, когда руки и ноги будут изменять форму. Именно из-за того, что изменение позвоночника изгибает тело, происходит нарушение равновесия. И нервы, а также суставы визжат при этом от боли, и если споткнуться о собственные лапы, можно налететь сбоку на поезд, и мо– гут случиться еще сотни других, столь же ужасных вещей. Нет, не стоит так рисковать.