Час волка

— Михаил.

— Михаил, — повторил Мышонок. — Как ангел, да?

Наверное, черный ангел, подумал Майкл. Ангел, для которого убийство было второй натурой. Ему пришло в голову, совершенно внезапно, что оборотни ведь никогда не умирали от старости, и никогда Майкл-человек не будет таким, как Мышонок.

— Барон! Пять секунд — и мы открываем стрельбу!

Майкл знал, что гестапо найдет способ сохранять некоторое время жизнь Мышонку. Они накачают его под завязку лекарствами, а потом замучат до смерти. Это будет страшный путь к смерти. Майкл знал, что такая же судьба ожидает и его; но ему к боли не привыкать, и пока будет хотя бы один шанс, что ему удастся вырваться и продолжить свое задание, он должен оставаться живым.

Пусть будет так. Майкл бросил «Люгер», и тот звякнул о землю.

Он взялся руками за голову Мышонка, слегка пошевелил ее. Слезы подступили к его глазам, прожигая дорожки на изодранных колючками щеках. Ангел, подумал он горько. О, да. Ангел, но проклятый.

— Ты… позаботишься обо мне? — тихо спросил Мышонок, уже впадая в беспамятство.

— Да, — ответил Майкл. — Позабочусь. — И резко повернул его голову.

Спустя мгновение опять прозвучал голос Блока:

— Выползайте на открытое место! Вы оба!

Из кустов появилась одна фигура. В пыли, крови и изнуренный, Майкл снова лег на землю, в то время как шесть солдат с винтовками и автоматами окружили его. Подошел Блок в сопровождении Бутца.

— Где другой? — Он глянул в кусты, увидел неподвижное тело, лежавшее в колючих зарослях. — Вытащите его! — приказал он двум солдатам, и они залезли в колючки.

— Стоять, — сказал Майклу Блок. — Барон, вы слышите меня?

Майкл медленно встал и вызывающе уставился в глаза Эриха Блока.

— Куда делась эта сука? — спросил полковник.

Майкл не отвечал. Он вздрогнул, слыша треск одежды Мышонка, рвущейся на колючках, когда солдаты выволакивали его из кустов.

— Куда делась эта сука? — Блок наставил дуло «Люгера» ниже левого глаза Майкла.

— Нечего тут в меня тыкать, — ответил Майкл по-русски. Он увидел как кровь отлила от лица Блока. — Х** вы меня убьете.

— Что он сказал? — полковник огляделся в поисках, кто бы мог перевести. — Это было по-русски, да? Что он сказал?

— Я сказал, — продолжил Майкл на родном языке, — что ты будешь сосать ослиный хер и свистеть задницей.

— Что, черт возьми, он сказал? — потребовал Блок. Он глянул на Бутца. — Ты был на русском фронте. Что он сказал?

— Я… э… думаю, он сказал… что у него есть осел и петух, который поет.

— Он пытается шутить, или он не в себе?

Майкл разразился горловым лающим хохотом, и Блок отступил на два шага. А потом Майкл посмотрел вбок, на труп Мышонка. Один из солдат пытался раскрыть правый кулак Мышонка. Пальцы не поддавались. Вдруг Бутц шагнул вперед, поднял сапог и каблуком с маху наступил на кулак. Кости хрустнули, как спички. Майкл стоял, потрясенный, а Бутц всем своим весом с хрустом давил на руку. Когда громадный человек поднял сапог, кости были раздавлены и переломаны. Ладонь раскрылась, в ней был Железный Крест.

Бутц склонился, чтобы подобрать медаль.

Майкл сказал по-немецки:

— Если ты ее тронешь, я тебя убью.

Голос человека, уверенный и спокойный, заставил Бутца остановиться. Он неуверенно моргнул, рука его протянулась, чтобы схватить последнюю собственность мертвеца. Майкл уставился на него, ощущая в своих венах жгучий жар озверения. Он был близок к превращению… очень близок. Если он не сдержится, оно произойдет прямо тут, когда он легко доступен…

Пистолет Блока описал свирепую дугу и ударил Майкла в яйца. Майкл задохнулся от боли и упал на колени.

— Ну, ну, барон, — упрекнул Блок. — Согласитесь, что угрожать — это недостойно благородного человека. — Он кивнул Бутцу, который сгреб Железный Крест в свой кулак. — Барон, нам действительно не помешало бы очень близко познакомиться друг с другом. Вы имеете возможность научится петь в более высоком регистре, прежде чем я окончательно разделаюсь с вами. Поднимите его, пожалуйста, — сказал он двум солдатам, и они подняли Майкла на ноги.

В паху Майкла пульсировала боль, сгибавшая его пополам; но даже волком, он не смог бы уйти далеко, прежде чем его просто изрешетили бы из автоматов. Сейчас было не время и не место сопротивляться. Он дал схлынуть неистовству, как затихающему эху.

— Ну, нечего медлить, нам еще далеко ехать. — Блок пошел вверх по склону холма, и солдаты стали толкать Майкла перед собой. Другие шли по бокам с винтовками наизготовку. Чуть позади следовал Бутц, держа в руках Железный Крест, а еще несколько солдат поволокли тело Мышонка вверх к дороге; маленький человечек ушел, ему не придется предстать перед пытками, ожидавшими его.

Блок глянул на голубое небо, и когда он улыбнулся, серебряные зубы в его рту ярко блеснули.

— Ах, какой прекрасный день, не правда ли? — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.