Час волка

Подошли Чесна и Лазарев; Лазарев ткнул лежавшего без сознания человека носком сапога в ребра. Когда тот тихо простонал, он пнул его так, чтобы он опять потерял сознание.

— Не убивайте меня! — молил человек на коленях. — Пожалуйста! Я же ничего никому не делал!

— Сиди тихо, иначе мы быстро сделаем тебя безголовым! — сказал Лазарев, прикладывая лезвие ножа к дрожащему кадыку человека.

— Если ему перерезать горло, то он не сможет отвечать на вопросы, — сказала русскому Чесна. Она приставила ко лбу солдата дуло своего автомата и щелкнула затвором. Глаза солдата округлились от ужаса.

— Я думаю, теперь он весь внимание. — Майкл оглядел заключенных, которые перестали работать и стояли в шоке от удивления и замешательства. — Для чего предназначены эти ящики? — спросил он охранника.

— Не знаю.

— Лжешь, подонок! — Лазарев слегка надавил на нож, человек взвизгнул, струйка теплой крови потекла по его шее.

— Бомбы! Стофунтовые бомбы! Вот все, что я знаю.

— Их двадцать четыре? По бомбе в каждом ящике?

— Да! Да! Пожалуйста, не убивайте меня!

— Они должны быть упакованы для перевозки в том «Мессершмите», который стоит на поле?

Человек кивнул, воротник его формы краснел.

— Для перевозки, куда? — настаивал Майкл.

— Не знаю. — Еще нажим на лезвие. Человек захрипел. — Клянусь, я действительно не знаю.

Майкл ему поверил.

— Чем заряжены бомбы?

— Мощной взрывчаткой. Что еще может быть внутри бомбы?

— Нечего острить, — предупредила Чесна, голос у нее был четкий и деловой. — Только отвечай на вопросы.

— Этот дурак и сам не знает. Он всего лишь охранник.

Они посмотрели на говорившего. Это был тот самый тщедушный на вид заключенный с седыми волосами и в очках с проволочной оправой. Он подошел на несколько шагов ближе и заговорил на немецком языке с сильным венгерским акцентом. — Там будет некий вполне определенный газ вида. Вот что будет внутри бомб. Я здесь уже больше шести месяцев, и я видел, что он может делать.

— Я тоже видел, — сказал Майкл. — Он сжигает плоть.

Мужчина слабо улыбнулся, в его улыбке была горечь. — Сжигает плоть, — повторил он. — О, он делает гораздо больше, чем просто сжигает плоть, мой друг. Он заставляет плоть пожирать саму себя, как рак. Я это знаю. Мне пришлось сжечь несколько тел. В том числе тело моей жены. — Он моргнул, глаза его стали влажными. — Но она сейчас в более хорошем месте, чем это. Для меня каждый день, проведенный здесь — пытка. — Он поглядел на молоток, который держал в руке, затем бросил его на бетонный пол и вытер руку о штанину.

— Где эти бомбы хранятся? — спросил его Майкл.

— Этого я не знаю. Где-то в глубине фабрики. Рядом с большой трубой есть белое строение. Другие говорят, что именно там получают газ.

— Другие? — спросила Чесна. — Сколько всего здесь заключенных?

— Восемьдесят четыре. Нет, нет, постойте. — Он задумался. — Две ночи назад умер Данилка. Восемьдесят три. Когда я только прибыл сюда, здесь было больше четырехсот, но… — Он пожал плечами, глаза его нашли Майкла. — Вы прибыли спасать нас?

Майкл не знал, что ответить. Он решил, что лучше сказать правду. — Нет.

— А, — кивнул заключенный. — Тогда, значит, из-за газа, верно? Вы здесь из-за него? Ну, это хорошо. Мы-то уже все равно мертвые. Если эта штука когда-нибудь выйдет отсюда, я с дрожью…

Что-то забарабанило в ворота из рифленой жести.

Сердце у Майкла дрогнуло, а Лазарев дернулся так, что лезвие еще глубже вышло в шею солдата. Чесна отвела ствол автомата ото лба солдата, оставив там, где он прижимался, белый кружок, и направила оружие в сторону ворот.

Снова что-то ударило по металлу. Приклад винтовки или полицейская дубинка, — подумал Майкл. Вслед за этим раздался голос: — Эй, Рейнхарт! Открывай!

Солдат прохрипел: — Это меня зовут.

— Нет, не его, — сказал седоволосый заключенный. — Его зовут Карслен. Рейнхарт — на полу.

— Рейнхарт! — кричал солдат снаружи. — Открывай, черт тебя побери! Мы знаем, что эта красотка у тебя!

Женщина-заключенная, та самая, которую толкнули винтовкой, с бледным лицом, обрамленным черными волосами, как камея, взялась за молоток. Костяшки пальцев на рукоятке побелели.

— Ну, давай же, будь другом! — Это был другой голос. — Зачем ты утащил ее себе?

— Скажи им убираться прочь, — приказала Чесна. Глаза у нее были жесткие, но в голосе чувствовалось беспокойство.

— Нет, — сказал Майкл. — Они придут тем же путем, каким пришли мы. Вставай на ноги. — Карслен встал. — К воротам. Ну, шевелись. — Он пошел за нацистом, Чесна тоже. Майкл прижал ствол автомата к его позвоночнику. — Скажи им, чтобы подождали минуту.

— Подождите минуту, — крикнул Карслен.

— Ну, так-то лучше! — сказал один из людей снаружи. — Вы, сволочи, думали, что сможете обмануть нас, да?

Ворота поднимались лебедкой, приводимой в действие маховиком. Майкл отступил в сторону. — Поднимай ворота, медленно. — Чесна уступила ему дорогу, Карслен подошел и стал вращать маховик. Ворота начали подниматься.