Час ворона

Толик шлепнулся толстой попой на многострадальный стул, отозвавшийся деревянным жалобным стоном. «Новый русский» с отвисшей челюстью — зрелище редкое. К сожалению, я не мог им, сим эксклюзивным зрелищем, сполна насладиться, ибо всецело отдался созерцанию таинственного уголовника.

— Что за понты? — продолжил вещать урка, закуривая. — Не, в натуре, не въезжаю, что за понты?

— Слышишь, земляк, — заговорил я ласково. — Откуда ты знаешь, как нас-зовут?

— Стас, хорош понтоваться! — Впервые в речах нежданного гостя из зоны проявилась эмоция. Искренняя, неподдельная обида. — Колись лучше, кто заместо Жбана маляву чирикал и за каким хером весь этот цирк?!

— Захар? — тихо произнес Толик, уткнувшись брезгливым взглядом в уголовную рожу.

— Сорок лет как Захар! — огрызнулся урка. — Хорош меня за сявку держать! Колитесь, что за понты...

— Стас! Я его признал! Захар Смирнов, чтоб мне провалиться. — Толик так пнул меня ручищей в плечо, что я чуть было не свалился со стула. — Разуй глаза. Стас... Ух, Захар, а ты изменился, постарел...

— Отсидишь с мое, постареешь. — Захар выдохнул беззубым ртом колечко сизого дыма. — Последний раз спрашиваю: что за понты, в натуре?!

* * *

Да, это был Захар Смирнов собственной персоной. Изменившийся до неузнаваемости, ужасно постаревший, весь какой-то высохший Захарка Смирный. Единственное, что в нем сохранилось в полной мере, так это невозмутимая флегматичность прирожденного пофигиста, которого очень трудно чем бы то ни было удивить или обескуражить. Озадачить, разозлить — это запросто, а вот как Захар удивляется, я не видел ни разу, хоть и общался с ним в былые времена едва ли не ежедневно. Правда, тогда, когда мы, можно сказать, дружили, не было у Захара ни татуировок на теле, ни блатных словечек в лексиконе. Тогда Смирнов работал в общеобразовательной средней школе скромным преподавателем труда и хаживал вечерами в тот же спортивный зал, где я познакомился с младшим научным сотрудником Анатолием Ивановым.

— Никак не могу вспомнить, Захар, когда мы с тобой последний раз виделись? — Толик смотрел на Захара без прежней брезгливости, но и без особой теплоты.

— Держи ответ по теме, Толян, — мягко, но напористо потребовал Захар. — Я четыре месяца как вышел со второго срока. Должничок мой, Жбан, раньше сдернул и, на зоне свистели, подсел на иглу. Я, как вышел, шепнул людям, что есть у меня до Жбана дело, а он как в воду канул. С весны полная тишина, а вчера вдруг бац — малява от Жбана. Верный человек малявку прямиком ко мне на хату притаранил. Пишет Жбан, что жив-здоров и забивает стрелку. Сегодня. Здесь. Прихожу, вместо Жбана вы сидите. Держите ответ, клоуны, что за цирк? И сердечно прошу, не злите меня лишний раз...

Захар откинулся на спинку стула, перевел сердитый, нехороший взгляд с Толика на меня и обратно на Толика.

— Стас, расскажи ему, — попросил Толик. — Расскажи, как сам сюда попал, про меня расскажи, а я пока подумаю малость, поразмышляю над сложившейся ситуацией.

Толик вытащил из серебряного портсигара очередную тонкую сигарету и задумчиво курил, уставившись в потолок. А я тем временем коротко рассказал Захару, чем сейчас занимаюсь, поведал о рекламном заказчике-банкире Иванове, живописал нашу с Анатолием встречу за несколько минут до прихода Захара и объяснил, каким ветром Толю Иванова занесло в люкс под номером двадцать пять. Едва я закончил рассказывать, слово взял Толик.

— Ситуация, братцы, трагикомическая, — изрек Анатолий глубокомысленно. — Кто-то сумел подобрать к каждому из нас троих свой ключик, и этот кто-то спровоцировал каждого приехать сюда, в санаторий, в один и тот же день, в одинаковое время. Причем Стас думает, что этот загадочный провокатор — я, я подозреваю Стаса, а Захар грешит на нас обоих. Я прав?

Толик замолчал, ожидая реакции аудитории. Мы с Захаром молча кивнули, и он продолжил:

— Хотите — верьте, хотите — нет, но провокатор точно не я, господа! На кой мне устраивать, как правильно выразился Захар, весь этот цирк? Шутки — шутками, но вы представляете, во сколько он, цирк этот, обошелся? За каждым из нас нужно было проследить, вникнуть в наши такие разные жизни и интересы, придумать причину, для каждого индивидуально, которая заставит всех троих, независимо друг от друга, сорваться с места и примчаться в какой-то сраный санаторий!.. — Толик взял паузу, давая нам с Захаром время на осмысление услышанного, затем снова заговорил: — Мы с вами не виделись более десяти лет и ничего не знали друг о друге. Стас, ты, например, знал про то, что Захар сидел?

— Как бросил серьезно тренироваться, какое-то время, по инерции, еще перезванивался с ребятами-единоборцами, — честно ответил я. — И вроде бы Леха Митрохин говорил по телефону, дескать, прошел слушок — Захара посадили. Помнится, все собирался прозвониться к Захару, да закрутился, замотался.

— Не поверил, что меня посадили? — криво улыбнулся Захар.

— Откровенно говоря, нет, не поверил, — признался я.