Чаша Герострата

На полпути ему повстречался лысый толстяк в итальянском костюме, за которым, ворча, поднималась девица кукольной внешности.

— Еще и лифта нет, — сетовала эта девица, — долго нам еще на этот Эверест карабкаться?

— Еще один этаж…

— И опять тебя обманули! Зря только дом объезжали, двенадцатая квартира не там оказалась! Уж больно ты доверчивый!

Дмитрий не расслышал ответ толстяка, он выскочил из дома и прямо перед подъездом столкнулся с Полиной.

Дмитрий вышел из подъезда с черным мусорным мешком в руке.

— Слава богу, ты с ними разминулся! — проговорила я. — А то я уже хотела идти к тебе на помощь! А что это у тебя в руках?

— Мусор из квартиры коуча.

— И зачем это?

— Ну, знаешь, в разных детективах всегда в мусоре находят ценные улики. В квартире все тщательно прибрано, так я подумал, может, в мусоре что-нибудь найдем.

— А что, это мысль.

— Только вот я не знаю, где бы этот мусор разобрать. Не нести же его домой…

Тут мы увидели в углу двора мусорный контейнер.

Переглянулись, подошли к контейнеру и высыпали на асфальт перед ним содержимое мешка, при этом я оглянулась на окна квартир. Все окна были закрыты, похоже, что жильцам не было до нас никакого дела.

Только мы приступили к обследованию мешка, как рядом с нами возник колоритный бомж. Он был одет в черный продранный бушлат, под которым виднелась тельняшка. В довершение этого комплекта на шее бомжа красовался галстук-бабочка.

— Это что же я вижу?! — воскликнул бомж звучным басом. — Я вижу вопиющее нарушение имущественных прав!

— Каких прав? — удивленно переспросила я.

— Имущественных! — повторил он, подняв палец. — Не судите по внешности, я в свое время окончил юридический колледж и твердо знаю свои права!

— При чем тут права?

— А при том, что я обладаю исключительными правами на мусор в этом дворе. Эти права утверждены общим собранием бомжей района. Так что проваливайте отсюда, пока я не перешел к насильственным методам убеждения…

— Зачем насильственным? Не нужно к насильственным! Мы на ваши права не покушаемся, это наш собственный мусор, и мы хотим его перебрать, потому как случайно выбросили в него важную записку…

— Ваш или не ваш — это уже не имеет значения. Если мусор попал на помойку — он тем самым перешел под мою юрисдикцию и я имею на него полное и неотъемлемое право!

Голос у бомжа и так был громкий, а тут он заговорил просто оперным басом. Где-то наверху стукнуло окно.

— Хорошо, — перебил бомжа Дмитрий. — В какую сумму вы, коллега, оцениваете свое право на этот мусор?

— Права не продаются! — горделиво произнес бомж. — Но я могу передать вам это право во временное пользование за весьма умеренную цену…

— Вот-вот, и я об этом! И еще раз спрашиваю: в какую сумму вы оцениваете эту временную передачу прав?

— В десять тысяч.

— Коллега, возьмите себя в руки! Десять тысяч за право проверить содержимое мусорного пакета?

— Права бесценны!

— А если все же подумать?

— Ну ладно, исключительно по доброте душевной — пусть будет тысяча! Хотя это и унизительно.

— Пятьсот — и по рукам!

— Ну ладно, пользуйтесь моей добротой! Хотя это, конечно, натуральный грабеж! И вот еще что: в качестве подарка от фирмы презентую вам перчатки! — И он протянул Мите пару тонких резиновых перчаток. — Тоже в мусоре нашел. Полезная вещь при нашей работе.

Бомж взял у Дмитрия купюру и удалился с гордым видом.

Мы переглянулись, поделили перчатки — каждому по одной — и принялись за разборку мусора.

В основном в мешке были вещи бесполезные: банановая кожура, промасленная оберточная бумага, пустые стаканчики от йогуртов и фруктовых десертов, банки из-под пива и кока-колы, грязные бумажные салфетки, медицинские маски, использованные одноразовые бритвенные станки.

Мы уже отчаялись найти что-нибудь ценное, когда мне попалась скомканная бумажка.

Я на всякий случай развернула ее.

Это была листовка — такая же, как та, что я нашла в своем почтовом ящике. Или как та, которую нашел Митя.

Но на обратной, чистой, стороне листовки были написаны корявым, неразборчивым почерком несколько слов:

«Некр. 28–17.

Басс. 44–32.

Матр. 3-21.

Старос. 18–24»

Митя взглянул через мое плечо и проговорил:

— Старосельский переулок, дом 18, квартира 24! Это же мой адрес!

— Ну да, а Бассейная 44, квартира 32 — это мой!

— Значит, оставшиеся две записи — это тоже адреса! Адреса других клиентов этого чертова коуча!

— И как это он прокололся? — спросила я задумчиво. — Вроде бы все предусмотрел, даже свои африканские штучки забрал, и мебель, ты говоришь, самая обычная, и камеру с входной двери снял… И небось сам все убрал перед тем, как с этой квартиры съехать, а тут такую бумажку важную оставил… Наверно, завалилась она случайно под диван, а он его не стал двигать…

— Точно, диван в квартире тот же самый, кожаный! — оживился Митя. — Такой здоровый, его и с места не сдвинуть, не то что по лестнице этой крутой без лифта тащить. Но почему список адресов, а не фамилий и не телефонов?

— Да потому что нужно было эти листовки нам в почтовый ящик положить! Только нам четверым, понимаешь?

— Понимаю, что коуч этот втянул нас в такую историю. Ладно, пойдем отсюда, а то эти еще выйдут…