Чаша отравы

И, получается, эти рабочие, пусть не все, но многие, хотят пойти по пути Польши сорокалетней давности. На Гданьской судоверфи они тогда выступили — разумеется, под влиянием Запада, с его организационной, информационной, морально-религиозной и методической поддержкой — против коммунистов. В конечном итоге, уже на общей волне отказа от социалистических завоеваний, социализм в Польше к концу восьмидесятых пал. А вместе с ним ушла в небытие и судостроительная отрасль.

Как политик, как специалист по истории, Лукашенко всё это прекрасно помнил. Он видел ролик, как того же Николае Чаушеску, когда он пытался выступить перед народом, «облаяли» из толпы. И митинг, первоначально организованный в его поддержку, стал элементом спецоперации по шельмованию и свержению президента. Тут тоже, очевидно, применяются элементы и польского, и румынского, и чешского, и югославского, и украинского сценариев. Бархатных и не очень. Комбинация всего того, что вошло в арсенал западных спецслужб за все эти десятилетия. Змагары его уже успели глумливо окрестить «Лукашеску» — со всей очевидностью, намекая на тот самый неизбежный исход. Как известно, румынского лидера и его жену расстреляли сразу же после «суда» с заранее вынесенным приговором.

Но здесь всё же не Румыния. Опыт противодействия враждебным атакам накоплен — главное, чтобы у самой власти была воля сопротивляться агрессии. И очень многие люди знают уже, к чему привели эти разрушительные «преобразования». И могут сравнивать. Хотя, конечно, наиболее нахрапистые и крикливые всегда будут делать видимую «картинку». Большинство всё же за нынешний курс — и за него персонально. Просто оно молчит. Оно само по себе не организовано — зачем, если есть их государство? Главное, чтобы госструктуры продолжали бесперебойно выполнять функции, не поддались давлению, не оказались заражены предательством...

— ...Вы говорите о несправедливых выборах и хотите провести справедливые.

— Да-а-а! — заорала часть толпы.

— Отвечаю вам на этот вопрос. Мы провели выборы. Пока вы меня не убьете, других выборов не будет...

В последние дни силовики сумели профессионально защитить правопорядок на улицах белорусских городов. Много бойцов пострадало. Число жертв со стороны протестующих, что поистине чудо в этих обстоятельствах, исчисляется единицами — да и то, если посмотреть внимательно каждый отдельный случай...

Но законное, легитимное насилие со стороны правоохранителей становится сейчас в глазах непримиримой оппозиции поводом для того, чтобы осудить власть и облить ее грязью, деморализовать тех, кто ее защищает и поддерживает. Так, как предписано западными центрами управления событиями.

Миф о якобы имевших место бесчинствах в отношении задержанных протестующих прочно вбили в головы людей, в том числе и работающих здесь, на Минском заводе колесных тягачей. Под влиянием тех, кто неустанно прилагал соответствующие усилия, как извне, так и изнутри, у коллектива сформировалось соответствующее представление. Стали возмущаться — как же так, мол, с людьми поступать.

Они еще не видели и не чувствовали, как поступают во всех соседних странах с их братьями по классу. Их там вообще за людей не считают. И такого в принципе представить себе нельзя, чтобы глава государства выступал перед рабочими, а те его фактически хаяли и оскорбляли. И где, спрашивается, демократия, а где диктатура?

— ...Третий вопрос. Я понимаю, многие напряжены якобы той ситуацией, которая сложилась на улицах, — что там было насилие, и так далее, и тому подобное. Непопулярный вопрос, но он звучит. Отвечаю вам и на этот вопрос. Первое. По-крупняку. Нужен был повод для того, чтобы вы кричали «уходи». Хороший повод.

— А зачем было создавать этот повод? — заорали из толпы.

— Вы знаете, что я поручил разобраться с каждым фактом. Не без того, как говорил министр, что кто-то попал под эту раздачу. Но, что удивительно, из тех двух с половиной или трех тысяч все прогуливались. Нет-нет, там не было ни одного, кто выходил против омоновцев и милиции. Ни одного не было. Все просто прогуливались. Теперь про то, что кто-то кого-то избил. Совершенно верно. Но большинство, после того, как разобрались, их было на Окрестина две с половиной или две тысячи. Чтоб вы знали. И на Окрестина — непопулярно, но скажу — получили те, кто там же, на Окрестина, бросался на ментов.

Часть толпы возмущенно завыла.

— Спасибо. Вы знаете...

Крикливое меньшинство начало выкрикивать «позор».

Прямо тут невооруженным взглядом видно, как выделяются отлично организованные «ядра», клакеры — они заряжают толпу, а та послушно повторяет.

— Спасибо, спасибо. Я вижу, вот группа тут эта вот левая, немножко... Я вижу вас, не волнуйтесь.

— И что?