Чаша судьбы

А взгляд вдруг Элмерика упал на цветочный горшок, который вчера безуспешно пытался разбить Эйвеон. Цветок (Лисий огонь, так ведь его называли?) тоже оттаял, но, увы, по-прежнему выглядел замёрзшим и мёртвым — оранжевые колокольчики стали грязно-бурыми, лепестки завяли, листья съёжились и поникли. Бард вздохнул, когда король-воин, наклонившись, бережно взял Лисий огонь в руки. Было так жаль, что цветок погиб. Ведь Шон надеялся, что Браннан сдержит слово и исправит ошибку прежних лет. Но, видно, не судьба…

Однако король-воин ничуть не казался расстроенным. Он наклонился к горшку, что-то шепнул, согрел дыханием землю у корней, а потом осторожно погладил увядшие листья — и те вдруг ожили, встрепенулись, потянулись вверх за его пальцами. Цветы бодро приподняли головки, к лепесткам вернулся прежний яркоогненный цвет, сочный стебель выпрямился, как стрела…

— Вот тебе моё спасибо, — Браннан протянул цветок Шону. — И пусть всё вернётся на круги своя.

Канун Бельтайна

Глава двенадцатая

— Это сколько же мы отсутствовали? — Элмерик в ужасе воззрился на Ллиун, которая встретила их на выходе из зеркала. — Хочешь сказать, что до Летней битвы осталось всего…

— Четыре дня. В эльфийских холмах время часто течёт по-другому.

— То есть мы могли вернуться и через четыреста лет? — голос барда дрогнул. Он просто на миг представил себе… нет, это была бы настоящая катастрофа!

— До этого бы не дошло, — Шон ободряюще похлопал его по плечу. — Но вернуться в тот же день порой не получается даже у самих эльфов.

— Особенно когда дороги были так долго закрыты. Это сбивает с толку, знаешь ли, — добавила Маэна.

Бард покосился на неё с сомнением, но спорить не стал. Он вообще не понимал, зачем эльфийка опять увязалась за ними. Не лучше ли было оставить её в Неблагом дворе рядом с Браннаном?

— Поэтому Ллиун и попросили дождаться. — лианнан ши, улыбнувшись, убрала с лица Элмерика непослушную прядку волос. — Чтобы не удивлялись, что замок опустел. Одинокий Дракон выздоровел и перенёс всех в столицу.

— Но зачем? — Элмерик помассировал виски: он пока ничего не понимал. — Разве не здесь, на мельнице, будет Летняя битва? Они успеют вернуться?

— Им не придётся, — Ллиун погладила его щеку, с каждым её прикосновениями тревога по капле уходила из сердца. — Потому что всех нас ждёт битва за Каэрлеон. Королева Зимы со своими войсками уже очень близко. И Врата нынче откроются там — так сказала Леди-кошка.

— Час от часу не легче! А где Лисандр?

— Жив. Но без своего дурного глаза стал не таким уж опасным. Его тоже забрали с собой. Как пленника.

— Ну хоть на том спасибо, — у Элмерика вырвался нервный смешок. — Ладно, а какие-нибудь хорошие новости есть? Впрочем, чего это я? Всё ведь и так понятно…

— Хм, вообще-то есть одна, — яблоневая дева сжала его ладонь в своей, и в её зелёных глазах мелькнул озорной огонёк. — Чародей в клетчатом пледе вернулся. Он сейчас здесь.

— Чародей в пледе? Ты хочешь сказать, Мартин? — пока бард хлопал глазами, пытаясь осознать услышанное, Мартин сам вошёл в комнату командира, остановился на пороге, сплёл руки на груди и с укором глянул на лианнан ши:

— Ллиун, ну я же просил аккуратно им сообщить, а не рубить с плеча! Эх ты!

Он хотел что-то ещё добавить, но не успел, потому что Шон на радостях сгрёб его в охапку.

— Март! Глазам своим не верю!

— Эй-эй, потише, Сентябрь! Придушишь же! Рик, что, и ты туда же?! Вот уж от тебя не ожидал!

— Просто смирись уже! — фыркнул Шон.

Ллиун дождалась, пока закончатся взаимные объятия, похлопывания по плечу и обмен радостными возгласами, а потом, улыбнувшись, вкрадчиво сообщила:

— Кстати, неплохо бы подкрепиться перед дорогой. Одной радостью сыт не будешь. А брауни как раз приготовили завтрак.

Все пятеро устроились трапезничать на кухне — и Элмерик вновь почувствовал себя дома, — как в старые добрые времена. Кухня была одним из немногих мест, где Фиахна не стал ничего менять: остались и некрашеный стол с царапинами на потемневшем от времени дереве, и щербатые шкафы со скрипучими створками, и старая печь. От запахов только что приготовленной еды текли слюнки, и приятное тепло разливалось по всему телу. Барду хотелось улыбаться — даже несмотря на все грядущие волнения и битвы.

— Мне кажется, будто бы я не ел десяток дней! — он положил себе двойную порцию овсяной каши и потянулся за пирожком с джемом.

— Так и есть, — Ллиун положила голову на его плечо.

Наверное, это был её способ выразить, что она тоже скучала. По крайней мере, барду хотелось надеяться на это. Он сплёл под столом свои пальцы с пальцами лианнан ши.

А Шон не отставал от Мартина, задавая ему всё новые и новые вопросы:

— Ну, рассказывай: как тебе удалось избавиться от Медб?

Тот вздохнул, вертя в ладонях кубок с горячим вином:

— Ну, не то чтобы я от неё избавился. Скорее она меня сама отпустила на время. С условием, что я помогу вам в битве, а потом вернусь. Не в её интересах, чтобы мы проиграли войну с Калэх, понимаешь?

— Мы не проиграем, — рыцарь Сентября отсалютовал ему своим кубком. — И ты к ней не вернёшься, я обещаю.