Чаша судьбы

— Он же выживет? — Келликейт до крови кусала губы.

— Не знаю. Всё в руках судьбы.

Мастер Патрик снял с пояса нож и одним движением разрезал тунику, а затем и рубаху короля. Рана была настолько глубокой, что Элмерик почувствовал приступ дурноты и закрыл глаза.

— На нём была Слеза Бригитты? Откуда? — целитель осторожно стряхнул осколки с груди короля.

— Это моя, — признался Элмерик. — Мне Розмари подарила. А я отдал королю перед тем, как он подошёл к Лисандру.

— Хм…

Мастер Патрик не сказал ничего, кроме этого «хм», но барду показалось, что голос наставника немного посветлел, и в душе всколыхнулась надежда. Он даже нашёл в себе силы открыть глаза и снова взглянуть на короля.

— Слышишь меня? — надрывалась Келликейт, но Риэган не отзывался — наверное, уже впал в беспамятство. — Ты должен выжить. Только попробуй бросить нас!.. Понимаешь, это твой королевский долг — жить!

Мастер Патрик мягко, но настойчиво взял её за плечи:

— Иди-ка ты наверх, девочка. Не на что тут смотреть. Мартин, проводи её.

— Ещё немного, пожалуйста! — взмолилась она, размазывая по лицу слёзы пополам с чужой кровью.

— Ой, да рано ещё прощаться!

— Я не прощаюсь, — склонившись над королём, Келликейт поцеловала его в лоб и прошептала: — Если выживешь, то бесы с тобой, Риэган, я выйду за тебя замуж.

Веки короля дрогнули, он медленно приоткрыл глаза и слабо улыбнулся посиневшими обескровленными губами:

— Ловлю на слове…

* * *

— Но как ты узнал, что это Лисандр спрятался в теле короля? — Элмерику велели сидеть в гостиной, отвлекать Орсона разговорами — вот он теперь усиленно и отвлекал. — Я, например, ничего не заметил.

Бард не очень-то верил, что его глупая болтовня поможет делу. Он давно не видел друга в таком подавленном состоянии и к тому же заметил, что руки Орсона снова были изрезаны свежими фэдами, — значит, его опять мучили страхи.

— Ну, я сперва тоже не заметил. Этот гад очень хорошо притворялся. А прокололся на сущем пустяке… Я назвал его Риэганом, а он не понял, к кому я обращаюсь — тут-то я на него и набросился.

Бард усмехнулся. Да уж, домашнее прозвище Артура Девятого знали далеко не все. На эльфийском оно означало «маленький король» и было дано ему в ту пору, когда будущий правитель изволил под стол пешком ходить.

Орсон тяжело вздохнул:

— Я должен был защитить его, предугадать, раньше подумать, что Лисандр замыслил недоброе.

— Но откуда тебе было знать?

— Оттуда. Помнишь, я рассказывал тебе историю про Хозяина Лесов и Белого Друида?

— Конечно помню, — кивнул Элмерик. — И ты нашёл этого друида — ведь это прозвище мастера Каллахана, так?

— Да. Мы сходили с ним к Хозяину Лесов и выторговали одолженную жизнь, но с одним условием: я должен был защищать короля, — Орсон сжал кулаки так, что хрустнули костяшки.

— И благодаря тебе Артур Девятый всё ещё жив.

— Благодаря мне он сейчас на грани жизни и смерти! И если он умрёт, я последую за ним — в Аннуин, в бездну, к бесам на рога!

— Перестань себя винить. Всё случилось, как случилось. А мастер Патрик своё дело знает. Он и не таких тяжёлых больных выхаживал.

— Я другого боюсь: завтра ведь уже Летняя битва. А значит, Риэган должен будет собственноручно открыть Врата. Если он не сможет, то нарушит обет. Понимаешь, чем это грозит?

— Ох… Нарушением «Правды короля», — Элмерик едва не задохнулся от нежданной догадки и вновь покосился на свежие царапины на предплечьях Орсона. Несмотря на то что новые страхи рыцаря были связаны вовсе не с медведем — Хозяином Леса, — резать руки он не перестал.

— Вот то-то и оно. Если даже Риэган не умрёт от ран, то наверняка погибнет из-за родового гейса. А я что-то сомневаюсь, что мастер Патрик сумеет его поднять на ноги к завтрашнему утру. Ума не приложу, что нам теперь делать?

— Слушай, но есть же ещё Фиахна, — бард в задумчивости потёр переносицу. — Он тоже лекарь хоть куда — вон и самому Патрику ногу вылечил.

— Так то было в канун Остары, когда весь воздух пропитан живительной магией, — рыцарь отодвинул от себя тарелку с пирогами, и Элмерик понял: если уж Орсон потерял аппетит — значит, дело совсем плохо.

— А сейчас канун Бельтайна — чем это хуже? Между прочим, самое время ждать чудес.

— Ты не это ли чудо имеешь в виду? — Орсон указал пальцем куда-то за окно.

Бард услышал какое-то невнятное постукивание и поскрёбывание, и лишь потом разглядел с той стороны стекла юркого пестренького скворца с жёлтым клювом. Птица, поняв, что ее заметили, не улетела, а напротив, ещё настойчивее принялась стучаться в раму.

— Ой… — Элмерик вдруг вспомнил, что уже видел этого скворца прежде. — Это же Медб! Зови наставников, быстро!

Орсон вскочил, опрокинув кресло, и умчался прочь, а бард, подойдя к окну, со вздохом распахнул створки. Конечно, это может быть и самый обычный скворец (успокаивал он себя) — в городах ведь они тоже живут? Но все сомнения окончательно рассеялись, когда птица, перелетев на спинку любимого командирского кресла, потребовала:

— Отвер-рнись.

Элмерик послушно отвёл глаза и некоторое время изучал пол под ногами, пока низкий грудной голос с усмешкой не разрешил ему повернуться.