Чаша судьбы

— Обязательно нужно было тащить меня сюда? — не дожидаясь приглашения, она уселась в свободное кресло, расправив по подлокотникам ажурные рукава своего жёлто-красного платья — такого яркого, что даже её медно-рыжие волосы казались тусклыми его на фоне. Украшения она носила тяжёлые, крупные. Только венец из медных листьев клёна, собранных на тонкий кожаный шнурок, смотрелся просто — по крайней мере, по сравнению с наборным поясом, браслетами из чеканных пластин, к которым крепилась её цепь, и литым ожерельем-торквесом с хищно оскалившимися драконьими головами.

— Добро пожаловать! — любезно отозвался Фиахна. — Располагайся, жена брата моего. Чувствуй себя как дома. Там, я слышал, тебя теперь тоже не сильно жалуют?

— Как был всегда бестолковым болтуном, так и остался, — Оона не удостоила его даже взглядом. — Это Медб мечтала о божьем суде, не я. Вот пускай бы она и пришла в мои земли. Уж я бы её встретила…

— Это не тебе решать, матушка, — лицо Браннана выглядело каменным изваянием.

Оона горько усмехнулась:

— А Каллахан меня бы простил. Потому что он хороший сын. Не то что ты, — королева с улыбкой повернулась к Эйвеону: — Птенчик мой, передай маме тёплого эля.

— «Птенчик»? — Джеримэйн, стоявший прямо за спиной Элмерика, прыснул в кулак. — Да ладно вам, это же целый тетерев!

Бард лягнул его пониже колена и прошипел сквозь зубы:

— Тебе что, в прошлый раз от Медб мало досталось? Хочешь, чтобы Оона добавила?

— Волнуешься за меня? Не бойся, не добавит. Видал, какая у неё цепь? Ещё больше, чем была у Келликейт. С такой даже королева Осени не сможет колдовать.

— Но цепь наверняка снимут, когда начнётся бой.

— А тогда ей будет уже не до меня.

Элмерик вздохнул, но спорить не стал — тем более что Джерри, скорее всего, был прав: Оона не обращала внимания на болтовню людей. Ну, или умело делала вид.

За подготовку ристалища взялся мастер Дэррек — обе стороны сочли дракона достойным этой чести и не стали возражать. Все собрались в гостиной, где был накрыт стол с ритуальной пищей для поединщиц: мёд, яблоки, орехи, горячий сливочный эль. Элмерик знал, что эти яства не только придают силы в бою, но и помогают душе перейти Порог и найти кратчайший путь в Аннуин.

— До смерти? — хрипло спросила Медб соперницу, и та, моргнув жёлтыми, похожими на совиные глазами, отозвалась эхом:

— До смерти.

Эйвеон с поклоном протянул ей кубок эля и зашептал:

— Мама, прошу, не надо!

— Помолчи. Я хочу закончить эту вражду раз и навсегда. Мне надоело дышать одним воздухом с этой гадиной! — Оона говорила нарочито громко, но Медб даже ухом не повела.

Судя по тому, каким яростным огнём полыхнули глаза королевы Лета, ей было не всё равно, но опускаться до базарной ругани с соперницей она не стала.

— А ты на кого ставишь? — шепнул Джерри барду на ухо. — Предупреждаю: у нас пока лидирует Медб. На Оону поставил только мастер Патрик — и тот, кажется, из вредности.

— Ты ещё и ставки принимаешь? — ахнул Элмерик.

— Угу. А что?

— Ты даже божий суд превращаешь в какой-то балаган!

А Эйвеон тем временем не отставал от матери:

— Я не хочу это видеть. Можно я уйду?

— Трус! — Оона отвесила ему оплеуху, и принц Грозовых Дней, побледнев, отшатнулся. Щека, куда пришёлся удар, напротив, покраснела.

— Мама, но сегодня же Бельтайн! Ты помнишь, что случится с моим лицом в полночь?

— Дважды трус! — рявкнула она.

Во второй раз Эйвеону удалось увернуться.

Элмерику даже стало жалко принца: вот же дали боги матушку — врагу не пожелаешь! Хотя Браннан и Каллахан почему-то не жаловались. Впрочем, вряд ли они стали бы жаловаться ему…

Барда немного беспокоило, что ни Шона, ни Мартина не было видно. В гостиной они не появлялись. Может, пошли помогать мастеру Дэрреку с ристалищем?

— Ну и долго нам ещё тут сидеть и пялиться друг на друга? — Оона, допив последний глоток, сунула кубок в руки сына. — Я готова и желаю драться.

— Какая страстная решимость! — едко заметила Медб, поправляя на плече золотую фибулу. — Какой напор! Помнится, раньше ты избегала поединка со мной. А я ведь уже не раз предлагала…

— Потому что я сражаюсь, когда угодно мне, а не когда этого хочешь ты.

В неровном свете свечей Оона казалась старше, чем Медб, её черты лица были острее, а тёмные брови гуще, взгляд злее и жёстче, но королева Осени всё равно была по-своему прекрасна. Эльфийки, похоже, другими быть и не умели.

Медб улыбнулась сопернице одной из самых своих сладких улыбок и уже открыла было рот, чтобы — Элмерик видел это по глазам — сказать какую-нибудь колкость, но в этот мир двери распахнулись и в гостиную с самым наиторжественнейшим видом вошёл мастер Дэррек.

— Всё готово, — объявил он так зычно, будто всю жизнь служил королевским герольдом. — Мы можем начинать!