Чаша цикуты. Сократ

Едва наступило лето, Архидам вновь собрал на Истме многотысячную армию и вторгся с нею в Аттику. Но это было лишь полбеды, потому что одновременно с Архидамом в Аттику вторглась другая армия, более жестокая и бесчеловечная, имя которой — чума. Знающие люди говорили, что она зародилась в Эфиопии, откуда вскоре перекинулась на Египет, Ливию и на все персидские владения. Пощадив Пелопоннес, она вдруг объявилась в Пирее, а затем и в Афинах. Тогда многие стали вспоминать оракул, полученный пелопоннесцами в Дельфах накануне их прошлогоднего вторжения в Аттику. Пифия тогда сказала пелопоннесцам, что если они будут вести войну всеми силами, то одержат победу и сам Бог им поможет. Вспомнили афиняне и другие оракулы, например тот, что был дан им в древности: «Грянет дорийская брань, и мор воспоследствует с нею».

Теперь всё это сбывалось: и война, и чума.

Богатый юноша Фукидид, товарищ Алкивиада, был одним из первых, кто заболел в Афинах чумой, одним из немногих, кто выжил, и единственным, кто описал тогда эту болезнь, чтобы люди легко могли распознать её, если она появится в будущем. Алкивиад привёз это описание в лагерь афинских гоплитов, осаждавших в то время Эпидавр. Среди этих гоплитов был и его учитель Сократ, которому Алкивиад показал свиток с описанием чумы прежде, чем другим. В сущности, это было послание Фукидида к тем, кто находился за пределами Афин и не знал, что происходит в городе.

« Никогда ещё чума не поражала так молниеносно и с такой силой и не уносила столь много жизней, как сейчас, — писал Фукидид. — Врачи не знают её природы, не могут помочь больным и сами становятся её первыми жертвами. Против болезни бессильны и все другие средства. Все мольбы в храмах, обращения к оракулам и прорицателям напрасны. Люди сломлены бедствием и совершенно оставили надежды на спасение.

До вспышки повальной болезни в городе почти не было других заболеваний. Если же кто-нибудь и страдал раньше каким-либо недугом, то теперь всё переходит в эту болезнь. У совершенно же здоровых людей вдруг появляется сильный жар в голове, покраснение и воспаление глаз. Внутри же глотка и язык тотчас же становятся кроваво-красными, а дыхание — порывистым и зловонным. Больной начинает чихать и хрипеть, и через некоторое время болезнь переходит на грудь с сильным кашлем. Когда же болезнь проникает в брюшную полость, начинается тошнота и выделение желчи с рвотой, сопровождаемой сильной болью. Большинство больных страдает от мучительного позыва на икоту, вызывающего сильные судороги. Тело больного не очень горячее на ощупь и не бледное, а с каким-то красновато-сизым оттенком и покрывается маленькими гнойными волдырями и нарывами. Внутри же жар настолько велик, что больные не могут вынести даже тончайших покрывал, кисейных накидок или чего-либо подобного, им остаётся только лежать нагими, а приятнее всего погрузиться в холодную воду. Мучимые неутолимой жаждой, больные, оставшиеся без присмотра, кидаются в колодцы; но сколько бы они ни пили, это не приносит облегчения. К тому же больной всё время страдает от беспокойства и бессонницы. Смерть наступает в большинстве случаев от внутреннего жара на седьмой или девятый день, либо, если организм преодолевает кризис, болезнь переходит в брюшную полость, вызывая изъязвление кишечника и жестокий понос. Чаще всего люди и погибают от слабости, вызываемой этим поносом. Если кто-либо выживает, то последствием перенесённой болезни становится поражение конечностей. Болезнь поражает даже половые органы и пальцы на руках и ногах. Иные слепнут, третьи совершенно теряют память и не узнают ни себя, ни своих родных.

Недуг поражает всех, как сильных, так и слабых, — продолжал читать Сократ послание Фукидида, лёжа в тени палатки, которая мало спасала от жары, — однако самым страшным во всём этом бедствии является упадок духа: едва кто-нибудь почувствует недомогание, тотчас впадает в полное уныние и уже более не сопротивляется, становясь жертвой болезни. Когда люди из боязни заразы избегают посещать больных, те умирают в полном одиночестве. Люди вымирают целыми домами, так как никто не ухаживает за ними. А если кто и навещает больных, то сам заболевает. Но находятся всё же люди, которые, не щадя себя, из чувства чести навещают больных, которых оставили даже родственники. Больше всего проявляют участие к больным и умирающим те, кто сам уже перенёс болезнь. Вторично болезнь никого не поражает. Поэтому выздоровевших превозносят как счастливцев.