Чаща

Мужчины — свиньи, да. Но при этом и дети. Мы живем в странном мире. Природа требует, чтобы особи мужского пола, скажем, от четырнадцати до семнадцати лет, являли собой ходячую эрекцию. Ты ничего не можешь с этим поделать. Однако, по мнению общества, ты слишком молод, чтобы что-то делать, кроме как страдать. А рядом с Марго Грин страдания эти возрастали десятикратно.

У Бога есть чувство юмора, не так ли?

— Помню, — ответил я.

— Такая динамистка, — повторил Уэйн. — Ты знаешь, что она бортанула Джила?

— Марго?

— Да. Аккурат перед убийством. — Он изогнул бровь. — Это вызывает вопросы, ты как думаешь?

Я молчал, не мешал ему говорить, надеялся, он скажет что-то еще. Так и вышло.

— Она мне дала, знаешь ли. Марго. Но она была не так хороша, как Люси. — Он поднес руку ко рту, словно сболтнул лишнее. Сыграл хорошо. Я застыл.

— Ты знаешь, у нас что-то завязалось тем летом. До твоего приезда. Между Люси и мной.

— Ну-ну…

— Что-то ты позеленел, Коуп. Уж не ревнуешь ли?

— Прошло двадцать лет.

— Это точно. Но если быть честным, я добрался только до второй базы.[35]

Готов спорить, тебе удалось продвинуться дальше, Коуп. Готов спорить, ты сорвал вишенку, так?

Он старался меня завести. Я не собирался ему подыгрывать.

— Джентльмен, если целуется, никогда об этом не рассказывает.

— Да, конечно. И пойми меня правильно. У вас двоих возникло истинное чувство. Это увидел бы и слепой. Вы с Люси смотрелись как настоящая пара. Такое случается редко, знаешь ли. — Он улыбнулся мне, часто-часто заморгал.

— Все это было давным-давно, — напомнил я ему.

— Ты ведь в это не веришь, так? Мы стали старше, точно, но во многом сохранили те же чувства, что и тогда. Ты так не считаешь?

— Скорее нет, чем да, Уэйн.

— Что ж, жизнь продолжается, тут ты, конечно, прав. Здесь нам разрешают выходить в Интернет. Никаких порносайтов и чего-то такого, и они проверяют, что мы смотрим и кому пишем. Я прокрутил тебя по «Гуглу». Знаю, что ты вдовец и у тебя шестилетняя дочь. Но ее имени найти не смог. Почему это?

Меня передернуло — ничего не мог с собой поделать. Упоминание этим психом моей дочери ударило как пощечина. По этой же причине я убрал ее фотографию из своего кабинета. Разные миры, которые не должны соприкасаться. Я вернулся к интересующей меня теме:

— Что случилось в лесу в ту ночь, Уэйн?

— Люди умерли.

— Не играй со мной в эти игры.

— В игры играет только один из нас, Коуп. Если хочешь правду, давай начнем с тебя. Почему ты здесь? Почему сегодня? Приезд твой не случаен. Мы оба это знаем.

Я оглянулся. За нами наблюдали, но я только попросил, чтобы не прослушивали. Дал знак, чтобы кто-нибудь вошел. Охранник открыл дверь:

— Сэр?

— К мистеру Стюбенсу кто-нибудь приезжал в последние две недели?

— Да, сэр. Один человек.

— Кто?

— Если хотите, фамилию я узнаю.

— Пожалуйста.

Охранник ушел. Я посмотрел на Уэйна. Тот, похоже, ничуть не расстроился.

— Туше. Но в этом нет необходимости. Я тебе скажу. Его звали Карл Смит.

— Я такого не знаю.

— Зато он знает тебя. Работает на компанию, которая называется «Эс-вэ-эр».

— Частный детектив?

— Да.

— И он приехал, потому что хотел, — теперь-то я все понимал, — нарыть на меня компромат.

Уэйн Стюбенс коснулся своего носа, потом указал на меня.

— И что он тебе пообещал?

— Его босс раньше был шишкой в ФБР. Он пообещал, что мне улучшат условия.

— Ты ему что-нибудь сказал?

— Нет. По двум причинам. Во-первых, его предложение — полнейшая чушь. Этот бывший феод ничего не сможет для меня сделать.

— А во-вторых?

Уэйн Стюбенс наклонился вперед. Убедился, что я смотрю ему в глаза.

— Я хочу, чтобы ты выслушал меня, Коуп. Хочу, чтобы ты выслушал меня очень внимательно.

Я выдержал его взгляд.

— В жизни я сделал много плохого. Не буду вдаваться в подробности. Нет необходимости. Я допускал ошибки. Из-за них последние восемнадцать лет провел в этой чертовой дыре. Мое место не здесь. Действительно не здесь. Я не собираюсь говорить об Индиане или Виргинии. Люди, которые там умерли… я их не знал. Они были для меня незнакомцами.

Он замолчал, закрыл глаза. Широкое лицо блестело как навощенное. Он открыл глаза, убедился, что я по-прежнему смотрю на него. Я смотрел. Не отвел бы глаза, даже если бы хотел.

— Но — и это причина номер два, Коуп, — я понятия не имею, что произошло в том лесу двадцать лет назад. Потому что меня там не было. Я не знаю, что случилось с моими друзьями… не незнакомцами, Коуп, а с друзьями… Марго Грин, Дугом Биллингэмом, Джилом Пересом или твоей сестрой.

Мы помолчали.

— Ты не убивал тех мальчиков в Индиане и Виргинии? — спросил я.

— Ты бы поверил, скажи я «нет»?

— Улик хватало.

— Да, хватало.

— Но ты настаиваешь на своей невиновности?

— Да.

— Ты невиновен, Уэйн?

— Давай не перескакивать с одного на другое. Я говорю с тобой о том лете. Я говорю с тобой о том лагере. Там я никого не убивал. Я не знаю, что произошло той ночью в лесу.

Я молчал.

— Ты нынче прокурор, да?

Я кивнул.

— Люди роются в твоем прошлом. Я это понимаю. И не обратил бы на это внимания. Да только теперь приезжаешь ты. А это означает — что-то произошло. Что-то, связанное с той ночью.

— Куда ты клонишь, Уэйн?