Чаща

— По правде говоря, я это сделал ради тебя, Люси, чтобы защитить. Ну ладно, и себя тоже. Видишь ли, я не написал про эти аресты, когда подавал документы о приеме на работу. Если бы администрация об этом узнала, меня бы не взяли. Так мне сказали.

— Кто тебе сказал? — спросил я.

— Я не знаю их имен и фамилий.

— Лонни…

— Я серьезно. Они мне не сказали.

— А что они сказали?

— Пообещали, что Люси это не причинит никакого вреда. Она их не интересовала. Они сказали, что ей это даже пойдет на пользу, что, — Лонни театрально повернулся ко мне, — они лишь пытаются поймать убийцу.

Он смотрел на меня как мог сурово, но все-таки суровости не хватало. Я ждал, что сейчас он крикнет: «J'accuse!»[39] Он не крикнул, поэтому заговорил я:

— Хочу, чтобы ты знал: я весь дрожу.

— Они думают, что вы, возможно, имеете какое-то отношение к этим убийствам.

— Спасибо за важную информацию. И что произошло потом, Лонни? Они велели тебе подсунуть эти сочинения Люси?

— Да.

— Кто их написал?

— Не знаю. Наверное, они.

— Ты все говоришь «они». Сколько их было?

— Двое.

— Как насчет имен, Лонни?

— Я не знаю. Послушайте, они частные детективы. Понимаете? Сказали, что их наняла семья одной из жертв.

«Семья одной из жертв». Откровенная ложь. Опять «Эс-вэ-эр», частная детективная фирма из Ньюарка. Все вдруг встало на свои места.

— Они упоминали фамилию клиента?

— Нет. Сослались на конфиденциальность.

— Еще бы. Что еще они сказали?

— Что их фирма разбирается с этими убийствами. Что у них нет доверия к официальной версии, согласно которой все убийства совершил Летний Живодер.

Я посмотрел на Люси. Ранее я рассказал ей о моих встречал с Уэйном Стюбенсом и Джеффом Бедфордом. Мы поговорили о той ночи, о нашем участии в тех событиях, о сделанных нами ошибках и нашей былой уверенности в том, что все четверо мертвы и убил их Уэйн Стюбенс.

Теперь мы так думать не могли.

— Что-нибудь еще?

— Это все.

— Да перестань, Лонни.

— Это все, что я знаю, клянусь.

— Я так не думаю. Эти парни хотели увидеть, как отреагирует Люси на полученные сочинения. Так?

Он молчал.

— И тебе поручили наблюдать за ней. Поручили сообщать им, что она говорит и делает. Вот почему ты пришел к ней на днях и сказал, что многое выяснил о ее прошлом. Ты надеялся, что она тебе доверится. Именно такое ты получил задание? Воспользоваться ее доверием и выудить что-нибудь важное?

Ему это не понравилось.

— Ничего подобного не было.

— Конечно же, было. Тебе предложили вознаграждение, если ты что-то раскопаешь?

— Вознаграждение?

— Да, Лонни, деньги.

— Я это сделал не из-за денег.

Я покачал головой:

— А вот это уже ложь.

— Что?!

— Не будем притворяться, будто ты боялся, что тебя выведут на чистую воду, или всего лишь помогал в поисках убийцы. Тебе заплатили, так?

Он открыл рот, чтобы все отрицать, но я его опередил:

— У следователей, которые узнали о твоих арестах, есть доступ и к банковским счетам. Они с легкостью находят пятитысячные переводы. Вроде того, что пять дней назад поступил на твой счет в отделение банка «Чейз-Манхэттен» в Уэст-Орандже.

Конечно же, мы узнали это благодаря таланту Мьюз. Мне оставалось только восторгаться ею.

— Я не сделал ничего противозаконного, — пробурчал Лонни.

— Это момент спорный. Но сейчас мне не до этого. Кто написал сочинения?

— Не знаю. Мне принесли текст и велели переслать Люси по частям.

— И они не сказали, откуда у них эта информация?

— Нет.

— Даже не намекнули?

— Они сказали, что у них свои источники. Послушайте, обо мне они знали все. Они знали все и о Люси. Но нацелились они на вас. Их интересовали только вы. От меня требовали передавать все, что я услышу о Поле Коупленде. Они думают, что, возможно, убийца — вы.

— Нет, они так не думают, Лонни. Они думают, что ты, возможно, тот идиот, который сможет опорочить мое имя.

На лице Лонни отразилось недоумение. Он посмотрел на Люси:

— Я очень сожалею. Никогда не сделал бы ничего такого, что могло причинить тебе вред. Ты это знаешь.

— Окажи мне услугу, Лонни, — произнесла она, — исчезни с моих глаз.

ГЛАВА 30

Александр (Сош) Сикерски стоял в центре гостиной своего пентхауса.

Человек привыкает к окружающей среде. Так уж он устроен. Сош привык к комфорту. В далеком прошлом он и мечтать не мог о таком комфорте. А теперь другого образа жизни он и не представлял. Сош задался вопросом: остался ли он тем крепким орешком, каким был когда-то, смог бы, не зная страха, войти в те кабинеты, в те логова? Он, разумеется, знал ответ: нет. И силу отнял у него не возраст, а комфорт.