Часовщик (СИ)

Побрели мы с Агафием в усадьбу, мальчишка вперед умчался. По дороге, расспрашиваю Агафия. Вот уж покидала жизнь человека. Родился он в Литве под Минском, в семье потомственных воев. Вроде бы, почетная профессия. Вот только уличное их прозвище - "нурманы". Естественно, такое прозвание не прибавляло любви окружающих, не одна Европа ставила налет скандинавов наравне в чумой. Да и род, прямо скажем, соответствовал. Расчетливо-жестокие, твердые и в сече, и в уличной свалке, поколения потомственных дружинников не дослуживались до серьёзных чинов лишь по тому, что и мерили по военной мерке всегда - в битве, в походе, в мирной жизни, в женитьбе. Их ценили, жаловали всячески - только не чинами и поместьями. Не всякий правитель способен ежедневно встречаться с прямым, как русский меч, боярином или воеводой. Который может прямо и прилюдно рубануть - "не по чести", мол, холопить того-то, или в спину князю-сопернику бить. Поддержит такого дружина - греха не оберешься. Как часто случается, большинство правителей предпочитало держать подручных, а не соратников. Да еще - крепко держали "нурманы" в голове не только воинские обычаи. Поговаривали про них всякое - мол, не только в церковь заходят, а и старых богов не забывают. Таких всегда немало было - но неудобные, в итоге, так и остались вечными ратниками. Да и поговаривали не зря - кое-какие традиции передавались еще изустно в семье, да и капища еще не все повыжгли. Вот однажды и поманил жрец молодого воя, да велел идти и искать - а кого не сказал. Дал "пароли" и примерные ответы, да велел беречь человека, кто на них верно ответит, или хоть похоже. Не сказал, ни в каких землях искать, ни зачем беречь - "береги", мол и всё тут. Так Агафий и искал - пока не осел у Семена Андреевича - тот весьма похоже ответил на два из четырех вопросов. Иные и на первом не то, что спотыкались - намека не понимали. И у тульского выборного появилась вторая правая рука - надежный и умелый вой, ценящий добрую драку, хороший клинок, да славную девку. Ну и от кружки пенной не отказывается. Впрочем, и от природы данная рука при виде исконно мужских радостей плетью не висла.

Так и доползли до усадьбы. Раньше-то я быстро добегал - но тогда не уходила львиная доля сил на раны. Хорошо бы вообще отлежаться, да надо работать.

Оказывается, не одних нас звали - во дворе торчат еще несколько деревенских, кто побогаче. Понятно, и староста тут же - "дед" Павел о чем-то трет с ярыгой.

- А вас, Штирлиц, я попрошу остаться - так, кажется, говорил "папаша Мюллер"? Вот и помещик наш, проведя "производственное совещание" на предмет восстановления пожженной деревни, изрядно измусоленной ограды поместья, отпустил всех - а меня оставил. Вообще не очень понимаю, на кой я на этом сборище ему сдался? То, что кузницу восстанавливать будем после домов и ограды - понятно. Что от общих дел я увиливать не стану - тоже. Так на кой?

- Садись, Олег. Видел я, что у тебя только пепел и остался.

- Ну, не только пепел, кое-что в земле есть, Семен Андреич. Железо я сохранил, большую-то часть. Вот дом и приспособы всяческие, и правда пожгли. Да ладно, еще лучше сделаю.

- В боевые, значит, не пойдешь? Видал я тебя на стене, аж пожалел, что не похолопил.

Шутит боярин. Попробуй похолопь безвинно - сделаю ноги, как не было меня. И ищи потом белку в лесу - Русь Московская, она большая. Да еще Литва есть, да казаки - словом, если не по своей воле и не судом - хрен ты меня похолопишь.

- Не, боярин, с кузни моей поболее толку будет. - Вот о кузне я и хотел поговорить. Ты почто моему Тришке саблю ковать отказался? Плуги деревенским делаешь, а защищать их чем прикажешь?

Цельностальные плуги я и правда сделал летом. Аж три штуки отдал деревенским на испытания - старосте Павлу, Васькиному отцу Михаилу, да Катькиному - Никифору. Пока вроде довольны.

- Плуги в мороз лежат себе, да есть не просят. А та же Литва может и по зиме налететь, Павел сказывал. Да и с полудня татарва не только в Крыму имеется. Выведешь ты рать в поле, да начнете биться, ка-а-ак пойдут сабли да доспех ломаться...

- С чего это?

- А вот есть такая пакость, называется хладноломкость. Сделаешь саблю, вроде как всё хорошо, летом только радуешься. А мороз ударит, она хрупкая становится. Не как лед, но уж прости, боярин, дерьмоделы живут в другой деревне.

- Вот оно как. Не знал. Что, вообще ни броню, ни оружие делать не будешь?

- От чего не буду, вот с присадками разберусь, да как варить. Ножи уже приличные получаются, а длинная полоса трескается. Две отложил летом, с разных варок, зимой опробую. Наверняка еще улучшать придется, додумывать что-то. Будет нормальное... изделие, не придется и в Туле сабли брать. А пока не обессудь, надежность не та.

- Да теперь и в Туле придется только в холода закупать.

- Эт ты зря, Семен Андреевич. Кузнецы там добрые, просто соперники им не нужны, оттого секреты и держат. Ха, я даже поил двоих как-то за свой счет, и то - мастерством хвастают, из того что каждый подмастерье знает, секрета не делают, а вот как до варки булата доходит - рот на замок, и ключ в реку.