Часовые времени. Незримый бой

— А это здесь при чем? — насторожился резидент. Впервые открыл глаза и пристально посмотрел на Евгения. — Какая разница, сколько я здесь обитаю?

— Есть такая штука, — добродушно пояснил Белугин, — ассимиляция называется. Говоря по-простому, вжились вы чересчур в роль, мыслите как местный. Потому и вариант выбрали простецкий, на здешнего вахлака рассчитанный. Взять за хибот, сунуть в зубы «наган», припугнуть — и дело с концом. Обленились, комбинации сложные выстраивать не захотели. Когда в последний раз с полевыми агентами сталкивались? Молчите? То-то. Я так думаю, вы на мою шифровку среагировали, да? — Вскользь, не акцентируя вопроса, катнул пробный шар Евгений, не давая опомниться, переключиться собеседнику.

Борис Львович облизал пересохшие губы. Тяжело поднял руку и вытер рукавом рубахи мокрое от пота лицо.

— Я лопухнулся, спору нет. Поэтому сейчас ты меня допрашиваешь, а не наоборот. Но помогать не буду, не надейся. — Он опять закрыл глаза и откинулся назад.

— Жаль, — искренне огорчился Белугин. — Сэкономили бы время. Ну да что уж попусту языком молоть, давайте всерьез общаться. — Он поднялся и начал засучивать рукава халата.

Евгений устало потер глаза. Посмотрел на часы и присвистнул — ничего себе он поработал, почти три часа не отрываясь просидел за компьютером. Впрочем, дело того стоило — теперь он представлял реальное положение дел, насколько это было возможно в нынешней ситуации.

А обстановочка складывалась не ахти. Для него в первую очередь. Борис Львович оказался большим проказником. Просматривая его переписку с вышестоящими руководителями Службы, Белугин не уставал восхищаться. В самом деле, по личному общению с резидентом он и предположить не мог, что тот все это время рыл ему ха-арошую такую ямищу!

Правда, до сегодняшнего дня эти действия носили характер заурядной попытки присвоить себе чужие заслуги, а ответственность за промахи и просчеты «благородно» переложить на залетного оперативника. На Белугина то бишь. И, надо отдать должное, Борис Львович весьма преуспел в этом: с поистине иезуитским коварством он выпятил в своих рапортах каждую мелочь, что вольно или невольно играла на руку ему и свидетельствовала против Евгения. Проделано все было с таким мастерством, что оставалось только восхищаться. Да, большого таланта был человек, однозначно!

Конечно, ему очень помогло то обстоятельство, что человек, под которого шел подкоп, значительную часть времени валялся в кровати без памяти и при всем своем желании не мог бы возразить что-либо в свое оправдание. Тем более что никто этого оправдания и не требовал. Как ни печально, но весовые категории у них были разными и слово резидента смотрелось на бюрократических весах гораздо весомее, нежели полевого агента. Пускай даже и высшей категории.

Ко всему прочему, Борис Львович и в искусстве лицедейства преуспел: он, редиска, прекрасно знал о проблемах с аппаратурой Службы, предположениях аналитиков на сей счет и резолюциях руководства. Да-с, недооценил его Белугин, явно недооценил! А ведь как ловко котиком ласковым прикидывался, как слушал участливо, неведение разыгрывал — блеск! А Евгений-то уши развесил, сам против себя раз за разом аргументы выкладывал буквально на блюдечке с голубой каемочкой. Раззява!

И все бы ничего, сожрал бы его Львович, да и делу конец, но под занавес смешала все карты любопытная такая деталька. Вмешались в интригу личностные мотивы. Проще говоря, признал резидент Махрова! Это Белугин уже при допросе выяснил, в донесениях наверх ни о чем таком не говорилось. В июне 1992 года в Бендерской крепости свела судьба тогда еще молодого резидента, который и резидентом-то не был, так — рядовой агент — и некоего таинственного спецназовца. Борис Львович до сегодняшнего дня был твердо уверен, что тот абориген и к Службе никакого отношения не имеет. Вроде бы гэрэушник местный или кагэбэшник. Бог весть, что он там делал, но только во время заварухи между гвардейцами Приднестровья и молдавскими солдатами Махров спас неопытного паренька. Вытащил из самого пекла, да еще и помог уйти живым.

Белугина не особо интересовало, чем там занимался будущий резидент — мало ли интересов у Службы в разных вооруженных конфликтах — гораздо больше занимал его вопрос: с какого перепугу там очутился мнимый инженер? И почему Львович сохранил такое трепетное отношение к столь давней истории? Подумаешь, некий абориген вольно или невольно оказал услугу оперативнику Службы, что с того. Плюнуть и растереть. Не вязалось эдакое пафосное благородство, присущее скорее рыцарю из дамского романа, с натурой прожженного интригана, каким раскрылся резидент в недавних событиях. А вот, поди ж ты, увидел текст шифровки, где Евгений предлагал открыть сезон тотальной охоты на Махрова, и решил ни много ни мало убрать чересчур ретивого агента, чтобы вернуть поросший мхом долг чести. Странно это.