Часовые Вселенной

Но никто больше не распахивал могучей рукой его дверь, никто не сбрасывал с его стола бумаги, чтобы усесться на столешницу, никто не отнимал у него время для обмена оскорблениями. Райли был далеко, в большом сельском доме, где помогал ухаживать за садом, выполнял мелкие поручения, улыбался чирикающим воробьям. Когда приходило время сна, его укладывали в постель. Как и остальные ему подобные, он стал большим ребенком и никогда уже не мог сделаться другим. Никогда, никогда, никогда.

Что касается самого Харпера, последствия всей этой истории должны были остаться с ним навечно. Не только в воспоминаниях, но и в повседневной жизни.

Он расширил свой бизнес, занявшись производством вспомогательной продукции. На его заводе теперь работали сорок человек. Один из них, Вайсс, был не только опытным инженером, но и тайным правительственным агентом — глазами Конуэя. Можно было, конечно, уволить этого человека, ослепив таким образом Конуэя, — но тогда к Харперу приставили бы кого-нибудь другого. И избежать этого не было ни малейшей возможности.

Его почту просматривали. Много раз Харпер подозревал, что его телефон прослушивается. Каждый раз, когда он отправлялся куда-нибудь на машине или в самолете, кто-то неотступно следовал за ним. Раз в месяц звонили Норрис или Рауш и заводили разговор о пустяках с целью дать понять, что память у властей долгая и они ничего не прощают.

Им требовалось постоянное доказательство того, что Харпер останется единственным телепатом до конца своих дней, или же, напротив, свидетельство того, что рыбак рыбака начинает видеть издалека. Одного Харпера было вполне достаточно. Двое были бы уже опасны. Десяток телепатов могли бы вызвать немалый кризис.

Несмотря на го что дела у Харпера шли все лучше, он был раздражен, разочарован и отчаянно одинок. Он испытывал обжигающее душу одиночество редкого зверя в зоопарке, которого постоянно разглядывают сотни любопытных. Порой Харперу казалось, что его бы с удовольствием пристрелили и набили из него чучело, если бы не теоретическая возможность повторения недавних событий. Он мог снова понадобиться властям.

Да, его боялись, но куда больше боялись другого.

Из этой ситуации не было иного выхода, кроме как с головой уйти в работу, сосредоточиться на деле, выбросив из головы все остальное, — чем Харпер и занимался, по мере сил. Завод вырос, микроманипуляторы стали лишь малой частью его продукции. Харперу была уготована судьба богатого человека, запертого в тюрьме размером с весь мир.

Прошло еще тридцать месяцев — всего четыре с половиной года. А потом случилось чудо. В это невозможно было поверить, но так оно и было.

Харпер собирался вывести машину с парковки, как вдруг ощутил быстро промелькнувшую чужую мысль. Ему показалось, будто его ударили по голове. Направление и расстояние определились автоматически — примерно четыре мили к югу. Расстояние, намного превышавшее его обычный радиус восприятия.

Чувствуя, как вспотела лежащая на ручке дверцы ладонь, Харпер стоял и вслушивался, ища источник мыслей… И нашел его. Источник не был внеземным — так показалось лишь из-за того, что он был новым и странным, никогда не встречавшимся прежде. Он был мощным и чистым, отличавшимся от других мысленных потоков, как шампанское отличается от воды.

Харпер послал мысленный импульс и туг же получил ответ, в котором чувствовалось такое же потрясение, какое испытывал он сам. Он сел в машину, чувствуя, как дрожат руки. Мысли возбужденно бурлили в голове, под ложечкой слегка посасывало. Некоторое время он сидел, глядя сквозь ветровое стекло, словно погрузившись в мечты. Наконец поехал в большой ресторан и заказал обед.

Она сидела в одиночестве за столиком в противоположном конце зала. Рыжеватая блондинка, невысокая, пухленькая, лет тридцати с небольшим. Лицо в симпатичных веснушках, носик слегка вздернут. Девушка ни разу не взглянула в его сторону — и Харпер, уходя, не обратил на нее никакого внимания.

После этого они часто встречались, ни разу не приближаясь друг к другу и не обмениваясь ни единым словом. Иногда он обедал в одном месте, а она пила кофе в другом, на расстоянии в полмили. Порой он о чем-то рассеянно думал у себя в кабинете, а она погружалась в задумчивость в далеком магазине. Они ходили на один и тот же спектакль: он сидел в одной части зала, она — в другой, и оба почти не замечали представления.

Они ждали — ждали, когда обстоятельства изменятся таким естественным образом, чтобы не возбудить подозрений у наблюдателей. Оба знали, что подобный случай приближается. На пальце Мойры появилось кольцо с бриллиантом.

В положенное время Мойру проводили с поздравлениями и свадебным подарком. На объявление о поиске ее преемницы откликнулись двадцать девушек. Харпер побеседовал со всеми одинаково вежливо, задавая одни и те же вопросы и не выказывая предпочтений ни одной из кандидаток.

Наконец он выбрал Фрэнсис, рыжеватую блондинку с полноватой фигурой и вздернутым носиком.