Частица невероятности МС

Он уже успел проверить утверждение Зэра, что неведомый противник блокировал возможность портальных перемещений по всему Экхарду, использовав, по-видимому, некий артефакт божественного уровня. Потому и сам Черный Властелин был не в силах открыть банальный проход к маршалу в столицу империи. Да, враг блокировал все, но не учел одного — ортэс, сегодня игравшую на стороне империи Экхарда.

Перед Марией привычно разгоралось красно-золотое пламя портала. И никто этому помешать был не в силах. Несколькими мгновениями позже Дейдриан и Маша стояли перед сборным отрядом маршала Зэра.

— Мария, ты сможешь открыть портал для моих войск на берег Карима? — уточнил Дей.

— Да, так надо, — твердо ответила девушка, решительно тряхнув челкой.

И машина войны заработала. Высочайшая дисциплина войск Экхарда себя оправдала. Отряды, собранные дроу, строились и готовились проследовать к непривычно пылающему красным и золотым контуру перехода. Никаких выспренних речей или призывов задавить гниду света Дейдриан не произнес. Его людям и нелюдям было достаточно понимания: в их общий дом пришел враг, и по собственной воле он не уйдет, а значит, его нужно заставить уйти, а лучше уничтожить. Чтобы иным было неповадно и чтобы недобитые не смогли прийти вновь. Милосердие — штука красивая лишь в легендах и на белых не работает в принципе. Те видят лишь слабость врага. Так было, есть и так будет.

Тем временем в крепости Ордена Света Фалькор, как и было назначено братьями-монахами, собирал своих рыцарей, чтобы вместе ступить на берег водопада в далеких горах. Для чего горные братья положили ему такой обет, потомок эльфов не ведал, но до сей поры любой из советов обитателей горной обители шел на пользу ему и обновленному ордену. А потому Фалькор исполнил все в точности.

Заодно и проверил рисунок на теле, которым наградил его причудник Фэб Кнутовище. Странные все-таки создания фэйри. Порой Древний вел себя как сущее дитя, веселился, чудил и лопал сласти, а порой из его озорных ярких очей проглядывала такая лютая седая Бездна, что мороз продирал. Однако Солнечная Дева приняла фэйри, и тот берег ее, потому принял Древнего и Фалькор, оставив в душе опасливое восхищение тем, кто покинул Холмы.

Картинка на груди, повинуясь желанию рыцаря, обернулась порталом, в который шагнули стройные ряды паладинов света. Шагнули и замерли, вдыхая чистейший горный воздух, невольно ежась от свежего ветра и долетающих брызг, слушая шум водопада.

Фалькор привычно поискал взглядом медитирующих монахов и в этот раз нашел их сразу. Или по ярким коврикам, на которых сидели братья, или потому, что они здесь и сейчас не прикидывались парой валунов. Оба с удивительной синхронностью указали простертыми ладонями в чашу вод Уррадаррир. Удивительно спокойную в пику изливающемуся в нее шумливому водопаду. Только сейчас Фалькор обратил внимание на это несоответствие. Волн и ряби по глади озерка не шло. Оно было гладким, будто зеркало, и в единый миг всякое «будто» исчезло.

Вода обернулась экраном, отразившим не горы, но панораму войск, приготовившихся к битве. Сияющие рыцари и светлое воинство под белыми стягами против порождений тьмы с их черно-багровыми штандартами. Свет против Тьмы, вековечный бой.

Вот только там, среди черных, рядом с Властелином Дейдрианом стояла ортэс, и красно-золотой клинок в ее руке и теплый, спокойно-доверчивый взор, устремленный на Черного Владыку, никак не желали вписываться в монохромную картину противостояния.

А спустя миг-другой пришло понимание: не все верно в этой традиционной картине. Чем больше пришедшие рыцари смотрели в воды Уррадаррира, тем более странным виделось им зрелище. По белому воинству, и более всего по самым великолепным его рыцарям и командирам, как плесень, расползались серо-зеленые болотные пятна, мешая свет с грязью и искажая горящие благородным огнем негодования лица. Они словно кривились в алчных, кровожадных гримасах.

Черные же воины… Они сияли своим собственным светом, не истовой белизной, но пламенем, вмещавшим иные краски. Среди них не встречалось непорочно-благородных, но жаркая ненависть к тем, кто пришел с оружием в их дом, была куда честнее и чище.

И медальоны-кристаллы поверх белых одежд пришлых рыцарей были в точности подобны той мерзости, какую совсем недавно прислали самому Фалькору. Той самой, послужившей поводом к смене названия ордена. Они являлись частью той самой паутины, из которой белый паладин вырвал своих друзей благодаря удивительным водам Уррадаррира. Попасть вновь в эти силки Фалькор не желал сам и никому из братьев не хотел подобной участи.

Да, благородный рыцарь узнал злополучные украшения. Впрочем, их узнал каждый из его спутников, которым Фалькор честно поведал о причинах переименования. Но сметливый Серо углядел и кое-что другое, ускользнувшее от внимания главы:

— Эй, а у палатки-то наш бывший казначей топчется! Вот куда он сдернул! И на пальце у него перстень паладина Димара. И та святыня, что якобы пропала у рыцаря Тибула!

— А наруч командора Браова! — подхватил другой глазастый рыцарь. — Гнида!