Частная коллекция ошибок

— Ладно, только не задерживайся. Я закажу домой ужин в «Пекинской утке» — все, что ты любишь. Или съездим в «Адмирал»?

— Посмотрим.

— Хорошо, тогда в «Адмирал». А теперь целуй!

Артем склонился над ней. Она успела снова накрасить губы! Он подумал, что в последний раз видит этот блестящий загорелый носик, очень правильный, эти тонкие морщинки у глаз, искусно татуированные брови. Он коснулся губами ягодного рта, и рот этот больно и тесно прижался, а горячий шершавый язык, юля, устремился куда-то ему в глотку. Ну что ж, если в последний раз, то стоит ответить! Прощай, Жанна.

Поцелуй был долгим, однако того, на что Жанна надеялась, за ним не последовало.

— Пока, любимая, — улыбнулся Артем из прихожей.

Он снова вытирал платком губы. У него было беспечное веселое лицо. Дверь за ним тихо захлопнулась.

Жанна полежала еще немного. Ей хотелось успокоиться, но едкая смесь раздражения и счастья довела ее до дрожи. Она вскочила с кровати и стала расхаживать по комнате, ловя свое отражение во всех зеркалах. «Тема влюблен в меня, дурачок, — думала она. — Чему удивляться? Ему двадцать семь, а я выгляжу на тридцать пять. Восемь лет разницы совсем пустяк».

Эта арифметика ее развеселила. Она повернулась боком и закинула руки за голову, чтобы полусферические груди поднялись еще выше. Ее подмышки были такими же коричневыми, как и все ее гладкое загорелое тело; и за ушами, и на пальцах ног был такой же абсолютно ровный загар. Сейчас она себе очень нравилась. Жалко, что Артем ушел и не видит ее.

Как ей хотелось быть такой же невозмутимой, прекрасной, чуть насмешливой, когда Артем рядом! Но никогда этого не получалось. Свою страсть к Артему она сама называла сучьей, и сладить с этим было нельзя. Ей едва удавалось сдерживать себя, когда он выдыхался к утру — было страшно измучить его вконец и надоесть до чертиков. Ей мало было их ночей и их дней. Ей постоянно было мало его! «Знаешь, я понимаю того сумасшедшего, который настолько любил, что сожрал свою любимую», — смеясь, призналась она как-то подруге Людке.

Людка криво улыбнулась в ответ. «Слушай, Жанн, может, у тебя бешенство матки? — озабоченно спросила она. — Я читала в Интернете, что такая хрень иногда сопровождает климакс». — «Ну вот, и ты про возраст, — возмутилась тогда Жанна. — Мне до климакса еще, как до Китая. Это любовь!»

Но про себя Жанна все-таки боялась, что с ней что-то неладно. Без всякого повода ее ненасытная страсть сменялась припадками ревности — настоящей черной ревности, от которой плывут в глазах кровавые пятна, а голова тошно кружится, как от большой высоты. Чудились тогда Жанне молоденькие девицы — множество девиц! — которые всюду жадно обступают Артема и следуют за ним, как глупые летние мухи роем летят за ребенком, измазавшимся мороженым. «Убить их всех!» — думала тогда Жанна об этих воображаемых девицах. Как назло, в фирме, где Артем работал, молодых красоток было пруд пруди — такой уж там насаждался корпоративный стиль.

— Мне девки наши совсем не нравятся, — клялся обычно Артем. — Ни одна!

— Они же все такие хорошенькие и молоденькие-молоденькие, — подначивала Жанна.

— Дуры набитые! С ними скучно. И насчет красоты можно поспорить. У меня другой вкус.

«Нет, не надо усложнять, — думала Жанна, стянув перед зеркалом рот трубочкой, чтобы расправлялись носогубные складки. — Артем действительно пошел на тренировку. Мы любим друг друга. Сегодня вечером как закатим в „Адмирал“!»

Она закрыла глаза и представила себя под руку с Артемом. Вот они в мраморном адмиральском фойе, вот они уже сидят за столиком, а все вокруг им завидуют. Еще бы, такая пара! Артем вызывающе молодой, высокий, плечистый и красивый, как полубог. Она… Заметно, что она старше, но фигура! Белозубая улыбка на смуглом лице! Копна соломенных волос! Грудь (четвертого размера, если кто в этом разбирается)! Ей безумно идет синее, лиловое и бирюзовое, поэтому на смуглой шее бирюзовая слезка, окруженная крошечными бриллиантами… Нет, лучше одинокий сапфир…

Жанна подошла к туалетному столику, задумалась. Пожалуй, сапфир крупноват, добавит дамскости. Зато он в цвет глаз, особенно если надеть прошлогоднее синее платье; его как раз все подзабыли. Или черное с бантом, как в «Завтраке у Тиффани»?

Жанна распахнула гардероб и наспех оделась в черное. Платье село туго, пошло на талии поперечными складками. Непорядок. Завтра же в зал, к железу! А сегодня до вечера ни крошки, кроме единственной мандаринки. Впрочем, в «Адмирале» полумрак, и никто ничего не заметит — все будут пялиться на Артема и на сапфир.

Жанна придвинула к себе шкатулку, которая показалась странно легкой. Достав ключик, она машинально ткнула им в знакомую скважину, хотя уже видела, что шкатулка исцарапана и обезображена. Кем? Почему? Бред какой-то! Правда, потом на минуту отпустило — в шкатулке все коробочки и футляры лежали аккуратно, в знакомом, давно заведенном порядке.

Жанна открыла верхнюю коробочку. Коробочка была пуста. Другая тоже. И все прочие. В животе потянуло холодом. Этого не может быть!