Частная практика. Начало (СИ)

Где-то в уральских горах, произошёл обвал. В Европе проснулись несколько давно потухших вулканов. Парочка выгоревших магов, ощутили зарождение источника. Над Сахарой прошёл сильный ливень. В Японском море, появилось несколько неучтённых островов. Американский фермер из Оклахомы, выиграл в лото полмиллиарда долларов. Молодой граф Строганов, наконец-то услышал заветное "да", от наследницы Демидовых, полтора года игравшей на его нервах. В общем, ничего существенного в мире не произошло. Так, ещё кое-что...по мелочам...

В себя, Олюшку привело ворочание и урчание мягкого комочка под руками. А так же четкая мысль, пробивающаяся через уснувший мозг. "Вставай, малышка. Скоро родители приедут. Беги и приводи себя в порядок". Девочка сначала испугалась, а потом согласно кивнула самой себе и принялась выбираться из не такого уже и глубокого-как раньше казалось-оврага. Поглаживая на ходу Фею, Олюшка помчалась в лагерь. Витьке Барсукову, она ещё отомстит.

Пробегая мимо домика бабушки Меланьи, она заметила, что-то непонятное. Домик местной знахарки, стоял неподалёку от тропинки ведущей в "Лесной уголок". Детвора из лагеря часто ходила мимо него в Плещеевку, в которой их подоброму принимали жители и всегда угощали чем-нибудь вкусненьким. Жалели несчастных пустышек. Бабка Меланья Олюшку привечала всегда. Выслушивала её сбивчивые рассказы поглаживая по головке. Иногда давала советы, как избавиться от приставаний мальчишек(и не только Витьки). Как воспитывать Фею, когда вырастет и почему у Феи такой короткий хвостик, а лапки такие толстые.

И вот теперь, Олюшка смотрела, как из домика Меланьи выходят люди. И первым вышел отец Иннокентий, тощий и высокий как жердина поп. Она видела его однажды в селе, в церкви, куда их группу возили на воскресную молитву. Катька, кстати, с Витькой не поехали. Все знают, что маги, даже очень слабые, не верят вообще ни во что, кроме самих себя. Олюшка тоже ехать не хотела. А вернее всего, не хотела рано вставать. Так-то от молитв ей было ни холодно ни жарко. Дома её в церковь не водили, но тут в лагере это была обязательная поездка каждое воскресное утро. Впрочем больше в село Олюшка не ездила, когда в следующее воскресенье наставница пришла её будить, девочка просто отказалась вставать. И как Вера Сергеевна её не уговаривала, Олюшка не соглашалась. Наставнице надоело стоять над душой девчонки и она сдалась. Отправилась будить других неудачниц. А через неделю, никто из их группы вообще не поехал.

- Ну и ладно, - сказала Вера Сергеевна на их демарш, - Мне же лучше, тоже высплюсь, - и закрыла эту тему.

За отцом Иннокентием поторапливался церковный служка. Низенький и полненький, как колобок. А за служкой из домика потянулись и другие селяне. Женщины и девушки вытирали слёзы, а мужики сурово молчали. Только иногда кто-нибудь вздыхал.

- Кто ж нас теперь лечить-то будет? Неужто в город ездить? А скорая, а неотложка?

- Да-а. Бабка Меланья от всех хворей спасала. Никаких скорых не надо было. Что людей, что скотину.

- Сильная лекарка была. Ох, грехи наши тяжкие. Как быть-то? У меня Зорька вот-вот отелиться должна.

Слушая эти разговоры, девочка непонимающе смотрела в открытую дверь домика.

- А Степан-то, где? - послышалось из далека.

- Дак, того...мерки с горемычной снимает. Посторонись-ка дивчина. Ух, какая чумазая. Вишь беда какая, померла наша Меланья-то, - проворчал здоровенный, как медведь мужик, отодвигая в сторону, Олюшку.

Девочка посторонилась, но осталась стоять на месте, ожидая пока селяне не отойдут подальше. Убедившись, что никого поблизости нет, она с любопытством заглянула в домик. В большой и совершенно пустой комнате, какой-то мужчина с рулеткой в руках, крутился вокруг стола на котором лежала не шевелясь, бабушка Меланья. Мужик мельком глянув на девчонку, понажимал, что-то на планшете и махнув рукой, отправился на выход. Олюшка проводив его взглядом, отвернулась и посмотрела на бабушку. Сухонькое тельце лежало на столе, укрытое белой простынкой. Черты лица заострились до неузнаваемости. Олюшка содрогнулась от непонятного чувства. Она впервые видела мёртвое тело, однако большого страха не испытывала. Наоборот, она жалела бабушку. Не вполне понимая, что делает, девочка подошла к столу, придерживая затихшую Фею одной ручкой, другой она погладила бабушку по седым прядям, выбившимся из-под плотно повязанного платка. Внезапно, волосы начали темнеть, Олюшка пискнула и вылетела из домика, во весь дух припустив по тропинке в лагерь.

Через двадцать минут, она уже стояла в воротах лагеря и мама держа в одной руке чемоданчик с её вещами, другой, белым платочком оттирала с Олюшкиного лица коричневато-чёрные разводы.

- Где ж ты так извозиться-то успела, неслух? - ворчала мама, а папа улыбаясь перехватил у жены чемоданчик и открыл багажник, совсем не старой ещё "Лады".

- Мальчишки Фею в овраг бросили, а я её спасала! - запыхавшись отвечала "неслух".

- Что за Фея? - спросил папа.