Частные случаи

— Да, мы даём возможность человеку сходить туда: в детство и назад, как на физкультуре они по лесенке ходят: сходи туда и спустись вниз. Теперь ты можешь туда ходить когда хочешь. Мы же не избавляем его от этой защиты, мы даём человеку возможность применять её сознательно — тогда, когда хочешь. Хныкать хочешь? Вопросов нет. Ты же похныкай и посмотри какой будет результат: похныкать за счастье в жизни — вряд ли дадут, похныкать за ручку — дадут, похныкать за кофточку — дадут, похныкать за сапожки, за сумку — дадут… Похныкать за вечную преданность — не дадут, тут надо что-то другое применить. Всё! Человек начинает уметь играть этой картой и выкладывать тогда когда уместно.

Лектор назидательно продолжал:

— Вся психотерапия это обучение защитам: включать/ выключать. Клиентам тогда так нравится: "А можно я ещё попрошу?" — "Звони- проси". Она потом звонила, она хотела… Сама откладывала деньги — несколько тысяч на кофточки — она сама их хотела купить. Во второй раз приходит, говорит: "А я теперь хочу чтоб он их сам мне купил"

— Да, можно!

— А можно я вот от вас вот сейчас позвоню и скажу: "Чтоб ты мне несколько тысяч дал на кофточки"?

— Можно.

Потом подумала и ещё перезванивает: "Всё! Мы поедем только не в Харьков, а в Киев — за кофточками", он отвечает: "Ладно. Можно". То есть это для него выполнимо, а когда она домогается вечного счастья, преданности и любви, и всего прочего — невыполнимо, и он начинает ёрзать. Но она хочет получить подарок. Но одно дело подарить ручку и кофточку, а другое дело подарить счастье до конца…

Дальше Сан Саныч резюмировал:

— Мы даём суррогат счастья, мы даём возможность испытать полноту жизни от ручки. Вот оно счастье оказывается — ручка и кофточка. Мало того, мы направляем их. Но только требовать от него то, что он дать не может — не надо. И всё. С одной стороны она получает ручку и кофточку, а всё остальное — можно и отпустить. Она потом надумала не брачный контракт составить, а поставила ему условие: "Чтоб я не знала, и если узнаю… А проверять буду выборочно."

— Масса есть в городе мест, — назидал лектор студентам, — Где можно заныкаться так, что никто не найдёт. Не надо записывать телефоны под женскими именами, запиши там "Василий Петрович". Всё.

Из аудитории раздались девичьи смешки:

— А потом мужчины жалуются, что их имеют, разводят их там бедных несчастных.

— Пусть разводят. Они не жалуются, они хвастаются этим: меня разводит и вон та, и вон та… Посмотрите какой я крутой. Это есть чистое хвастовство. Кстати, а потом они попадают дальше же, и ещё, — тут Сан Саныч пустился рассказывать длинный анекдот о ставках на скачках и закончил вместе со звонком с лекции, — Всё это хвастовство под видом страданий загоняет во всё большие проблемы".

Студенты выходили из аудитории очень довольными.

А в это время Юра из прокуратуры пробивал данные о странных визитёрах нотариальной конторы, и казалось бы простая квартирная цепочка удлинялась.

====== 6 ======

Прокуратура как известно надзирает. Она надзирает даже за судьями, за СБУ… Одновременно СБУ "пасёт прокурорских", а суд изучает представленные прокуратурой материалы… Так этот жидкий треугольник и покачивается на волнах законности и правопорядка: "Не тронь меня и я тебя не трону" вписано в испокон веков писанное невидимыми чернилами мирное соглашение о сосуществовании этих фирм. Ми/полиция при них — на положении бедного- бедного, но очень активного, беспокойного и многочисленного родственного семейства, от которого они снисходительно черпают и деньги, и показатели в работе, но без фанатизма — сколько положено наловили, остальные пусть жиреют до следующей охоты. Жиза!

Как быстро понять непосвящённому в тонкости, что иерархия именно такова? Очень просто: надо из самых что ни на есть открытых источников посмотреть куда идут работать или служить дети высокопоставленных ми/полицейских. В какие структуры? Да, по возможности не в полицию. Значит этот наш маленький постулат верен.

Пока мы обсуждаем эти толстые тонкости, Светланын друг — Юра углубился в гласно и негласно имеющиеся в его распоряжении базы данных. Ничего ему не внушило доверия: ни адрес квартиры, ни племянник, ни старикан. Они рисовались на глаз не стабильными, ершистыми как плохо обструганная швабра. Нормально это когда дедуган сто лет жил в своей квартирке, а потом напоследок решил переписать её на единственного- какой есть родственника, чтобы уже спокойно умереть. Тут такого не было. И родственник сомнительный — приезжий что ли, и прописка у деда была давняя в другом месте, и жена у него жива, и документы на квартиру кривые — непонятно откуда взятые. Если всё складывать скрупулёзно, то отшить бы- для дополнительных справок. С другой стороны: всего — навсего однушка, так себе цель. Дед был военный пенсионер, и родные сыновья — под боком — тут же, один — в полиции, другой — в СБУ служили. Что-то в этом не так.