Частные уроки. Любвеобильный роман

Комиссия по распределению заседала в кабинете директора института. Холодковский приехал заранее. В деятельности организации, где он ныне служил, и весьма, успешно, наметилось новое направление, — нужно было подбирать кадры. Работа предполагалась непростая, творческая: Холодковский нацелился ухватить кого-нибудь из самых способных выпускников. Сережку Соболева (идеальный вариант) заполучить не удастся — этот в аспирантуру, Федьдман, который, конечно, отставал от Сергея, правда, что называется, на полголовы, ему не годился, зато имелся Костя Дубровин, немного тугодум, но ума глубокого и въедливого, обстоятельный (немного недостает нервности) и тоже эрудит.

Холодковский подошел к Наталье Львовне, которая раскладывала на столе свои папки (с прекрасной маркизой все эти годы он не терял отношений).

«А-а, явился не запылился, — весело прищурилась Наталья Львовна. — Я уж думала, совсем пропал».

«Кручусь. Работы много».

«Уезжал?»

«Приезжал».

Она засмеялась.

«Ну, что? У вас тут, надо полагать, всё решено?» — Холодковский показал на разложенные по столу бумаги.

«Не всё, но многое».

«Сергей Соболев — в аспирантуру?»

«Скорей всего. Возьми Фельдмана. Жалко парня. Загонят неведомо куда».

«Парня жалко. Не возьму. А как с Дубровиным?»

«Есть заявка из Ленинской библиотеки. В библиографический отдел. Ему там в самый раз».

«Библиографией он и у нас сможет заниматься».

«Да он неуклюжий, смешной. А вы на него, чего доброго, эполеты нацепите».

«Ничего. Будет ходить в штатском».

«Слушай, пристроил бы ты нашу Жанку. Девушка работящая, сам знаешь. Скучно ей будет в ее Тмутаракани. А в Москве без прописки — никуда».

(Наталья Львовна, правда, присмотрела для Жанны неплохое местечко в подмосковном техникуме, но знала: возьмись за дело Холодковский — верняк.)

Холодковский в ответ развел руками:

«Не в силах, драгоценнейшая. Я, как Чичиков, приобретаю души только мужеска пола. Так что придержите для меня Дубровина. Посмотрю в кадрах дело, и после уже окончательно решим».

Он почертил в воздухе тростью, будто подписывая бумагу.

Председателем комиссии был директор института. Холодковский слышал, что его готовят на повышение, кажется, заместителем начальника главка, Держался директор с очевидным достоинством и даже некоторой важностью, прежде чем высказаться, некоторое время молчал, как бы задумавшись, и пожевывал губами, а высказавшись, слегка отдувался, будто решил нелегкую задачу. Но Холодковский понимал, что всего больше директор боится попасть впросак, выказать себя в невыгодном свете перед сидевшим с ним рядом представителем министерства, маленьким белесым человеком без возраста, — представитель время от времени взглядывал на директора и тут же что-то вписывал автоматическим карандашиком в лежащий перед ним большой блокнот. Вот этот мышонок всё и решит, неприязненно подумал Холодковский; впрочем, какое ему дело до того, что тут произойдет, и кто знает сейчас, что

произойдет: один будет рыдать, оттого что его отправляют неведомо в какую даль, а потом именно там найдет свое счастье, а другой сломит голову, обретя желанное местечко в трех шагах от института. Холодковский перелистывал доставленное ему из отдела кадров немудреное личное дело Дубровина, цепко вчитывался в каждое словцо, имя, дату и удовлетворенно не находил изъянов, главная проверка ждала, конечно, впереди, но кое-что по другим каналам он уже выяснил заранее, и дело вроде бы сводилось к тому, что на Дубровина можно было рассчитывать.

Директор открыл заседание. Он неторопливо сообщил, сколько поступило заявок от различных учреждений, какие из них удовлетворены, какое число выпускников отправляется на периферию и какое остается в Москве; по ходу работы комиссии возможны некоторые перестановки, осталось также несколько незаполненных позиций. В нынешнем году, сообщил директор, институту предоставлено всего одно место в очной аспирантуре. Это место решено предложить выпускнице Жанне Евгеньевне С.: «Надеюсь, возражений не последует?»

Сидевшие за столом переглянулись в недоумении. Даже Наталья Львовна изумленно взметнула брови.

«По-видимому, произошла какая-то ошибка, — в наступившей особенной тишине заговорил Холодковский. — Совершенно очевидно, что имеется другой и бесспорный кандидат — Сергей Соболев».

«Отчего же ошибка? — директор с нарочитой деловитостью перебирал лежавшие перед ним бумаги. — Вот, черным по белому: Жанна Евгеньевна С. — Он поднял и показал какой-то листок. — И санкция министерства между прочим».

«Я возражаю, — Холодковский заговорил уверенно. — Присутствующим прекрасно известно, что ни одного из нынешних выпускников нельзя поставить рядом с Соболевым. Этот незаурядный юноша рожден быть ученым. На протяжении пяти лет обучения никто не сомневался в том, что курс делегирует в науку именно его. Я полагаю, комиссия призвана вдумчиво относится к целесообразному использованию молодых специалистов».