Часы с вариантами

- А я к Пьеру готовилась. Хоть бы Пьер был! - заволновалась Марина. "Все точно, - отметил я про себя. - Эти реплики имели место". Я прикрыл веки, сжал пальцы, как бы концентрируя мыслительную энергию, и с расстановкой произнес:

- Значит, так. Темы будут такие: "Образы Кутузова и Наполеона как отражение исторических взглядов Толстого", "Философия Платона Каратаева и ее связь с толстовством" и "Русский солдат в изображении Толстого".

Меня дружно осмеяли. Никто не напомнил мне, что в первый раз я тоже голосовал за князя Андрея.

Через пять минут в класс вошла Анна Ильинична и написала на доске названные мною темы. Слово в слово. Все онемели и дружно повернулись ко мне.

- Откуда ты знал? - прошептал Макс.

- Интуиция, - пожал плечами я.

- Ну ты логопед! - произнес он свою любимую присказку.

Анна Ильинична, как она потом объяснила, решила проверить самостоятельность нашего мышления, почему и залепила такие зверские темы. Конечно, никто не был готов, кроме меня, потому что я прекрасно помнил разбор сочинений, устроенных ею два дня спустя.

"Заодно и четвертную отметочку исправлю!" - подумал я, принимаясь строчить про Кутузова и Наполеона.

В первый раз я писал о русском солдате и получил трояк за содержание и четыре - за грамматику.

Через два дня я узнал, что получил "отлично" за содержание и ту же четверку за грамотность. В четверти вышла пятерка.

Остальные имели те же оценки, что в первый раз.

За десять дней, предшествовавших моему второму шестнадцатилетию, я заслужил репутацию прорицателя. Ситуации повторялись одна за одной, и мне не стоило никакого труда предсказывать их.

- Вот смотрите, - говорил я в кино, как всегда прикрыв глаза и сжав пальцы в кулаки, - сейчас войдет рыжий щербатый мужик на костыле. Через минуту в фойе входил рыжий щербатый мужик на костыле.

- Завтра химичка спросит тебя, тебя и тебя, - указывал я пальцем. Готовьтесь.

На следующий день их спрашивали, они получали пятерки, изумленно благодарили.

Таким образом мне удалось повысить четвертные оценки не только себе, но и нескольким своим товарищам.

За мной ходил хвост. Канючили, не переставая:

- Мартын, а что у меня будет в четверти по биологии?

- Серега, "Зенит" завтра выиграет?

- Проиграет ноль-один, - отвечал я.

В последний день четверти ошеломленные одноклассники потащили меня к нашей воспитательнице Ксении Ивановне. У нас с нею доверительные отношения.

- Ксения Ивановна, Мартынцев у нас пророк! - объявил Макс.

- Кто? - испугалась она.

- Прорицатель. Предсказывает будущее!

- Как же он это делает?

- Интуицией, - сказал Толик.

- Ах, вот как? Тогда, Сережа, предскажи, пожалуйста, когда мне позвонит моя Катя. Она уехала с ансамблем в Таллинн, обещала позвонить. Я должна быть дома.

Тут я влип. Дело в том, что этого разговора в предыдущий раз, естественно, не было; я понятия не имел о Кате и ее гастролях в Таллинне. Тем более не догадывался, когда ей вздумается позвонить своей маме.

- В семь вечера, - наобум брякнул я.

И конечно, ошибся. Катя звонила в пять, когда Ксении Ивановны не было дома, а потом в одиннадцать вечера. Об этом узнал Макс, специально позвонивший ей на следующий день, чтобы узнать результат эксперимента.

Репутация несколько пошатнулась. Начались каникулы. Я виделся преимущественно с друзьями - Максом и Толиком. Жизнь моя, в общем, текла по тому же руслу, что в первый раз, но с небольшими отклонениями. Иногда я нарочно их устраивал. Помня, что в субботу ходил на дискотеку в ДК связи, на этот раз не пошел. Ничего не изменилось.

Я напряженно ждал дня рождения. Я снова хотел стать обладателем часов. За три дня позвонил деду, поинтересовался здоровьем.

- Тронут, - насмешливо сказал дед. - С чего вдруг такая внимательность?

Накануне дня рождения я слегка поправил свое реноме пророка, точно предсказав пластинку Челентано, которую мы с Толиком и купили в магазине "Мелодия".

Утром двадцать седьмого марта, выслушав поздравления мамы и Светки и получив от них в подарок ту же фирменную запечатанную японскую кассету, я стал ждать деда. На этот раз оделся получше, прибрался в комнате.

В половине двенадцатого дед не пришел. Не явился он и в двенадцать. Его не было в час, в три, в пять. Я извелся. Хотелось позвонить ему и напомнить. Очень мило получится! Так, мол, и так, дедушка, ты мне часики забыл подарить. Где они?

Дед позвонил в шесть часов.

- Поздравляю тебя, мой мальчик, - сказал он слабым голосом. - Ты не мог бы зайти ко мне? Я приготовил тебе подарок. Я помчался к нему сломя голову.

Я люблю бывать у деда. У него много старых вещей, старинная тяжелая мебель, маленькая картина Айвазовского. Все это испокон веку хранилось в семье, а не куплено в комиссионном, как у Толика. Его отец, директор овощебазы, года два назад свез на дачу всю новую мебель и стал покупать старинную. Толик рассказывал, что сейчас он гоняется за довоенным репродуктором - такая черная бумажная тарелка. Готов заплатить за нее сто рублей.

У деда есть этот репродуктор. Он слушал из него речь Молотова в первый день войны.