Чеченские рассказы. Большая сборка. Война и мир

И ни разу одна и та же тёлка не явилась к нему второй раз. Это не проститутки были. Слишком они у двери смущались. И от этого гоготали и матерились. Проститутки всегда культурно себя ведут – как аристократки, знаешь?.. Не так чтобы часто, но регулярно он с ними отвисал.

Я тогда ещё с первой женой не развёлся… Женился я рано, сразу после армии, и она у меня к тому времени сильно расползлась и заплыла жиром. И, понятное дело, у меня от этих смехов и охов за стеной слюнки текли.

Интересно было, конечно, с таким человеком странным пообщаться. Я раз его даже пивом пытался угостить, но он отнекнулся. «Некогда», – говорит. А сам в тот же вечер и пил пиво, только с девчонкой… И девок водил, главное, симпатичных – из тех, что я видел.

Да у нас в городе, конечно, это не трудно – студенток море из колледжа. Какую хочешь выбирай. Даже в советское время. Что уж сейчас говорить…

Что я самое главное хотел рассказать…

Уже незадолго до того, как он с квартиры съехал, умер у него отец. А родители его, уже пожилые, недалеко жили, через улицу. И мать его пришла, надрывно убивалась, всем нам, соседям, раздавала всякого – что обычно. А меня попросила гроб нести… Я не мог отказаться, хоть я и не люблю этих покойников… ещё с армии, когда у нас один солдат повесился, а я был дневальным, и мне его пришлось снимать. И вообще я похорон не любил никогда. И я бы отказался, если бы заранее причину придумал. Но эта женщина меня своим надрывом и слезами врасплох застала.

Ну, ничего, конечно, со мной страшного не случилось там. На покойника просто старался особенно не смотреть. И вот парень вот этот, что меня больше всего тогда поразило, у гроба, и даже у самой могилы, совершенно спокойно себя вёл… Нет, то, что он не плакал, это нормально – это по-мужски. Но видно, когда человек сдерживается изо всех сил, сам переживает, а этот такое лицо имел… как всегда. И вообще держался так, как будто пришёл на скучное собрание по поводу побелки бордюров возле дома, представь…

Нет, так он и мать под руку вёл, и выпил со всеми. И когда уже разговор посторонний пошёл, и среди не близко знавших соседей уже смех стал появляться, после выпитого, он встал и ушёл в свою квартиру.

Я потом думал, может, не родной он сын… Или отчим, или приёмный… Но теперь понимаю: просто он такой человек был – безразличный ко всему. Даже к смерти своих собственных родителей. Такого вот нового типа человек. А сейчас таких много стало…

***

Я тоже был лет на шесть моложе своего попутчика.

После Чечни я купил квартиру и зажил почти так же, как жил парень, названный маргиналом. Я стал спокойно относиться к смерти, даже близких людей, и когда старался изобразить на лице гримасу утраты, сам себя за это ненавидел.

Часть первая ?? ПРЕДАТЕЛЬ

Миша Кудинов, Сева Мызников, появление Петрова, история Сенчина

Глава 1

БОРЗЯКОВ

В июне сорокового года Бессарабия и Северная Буковина отходили от Румынии к Советскому Союзу. В это время Первый румынский танковый полк перебросили из Трансильвании на новую границу, в город Рени. Танкисты разместились в старых кавалерийских казармах на южной окраине города.

В полдень полковой командир Лупий, отчитав за низкую исполнительность начальника штаба, вяло смотрел, как муха колотится о стекло. За окном запылённые R-21 вползали в ворота, разворачивались, выстраиваясь в ряд. Суб-лейтенант Борзяков спрыгнул на землю и принимал доклады командиров машин. Муха ткнулась в пустоту форточки, выпорхнула. У Лупия зазвенело в ушах от тишины. Он грузно потянулся, зевнул и распорядился позвать Борзякова.

Борзяков полирнул щёткой свои бизоньи сапоги на застёжках, в кабинете полковника щёлкнул каблуком, вытянулся.

– Вы, Борзяков, хороший офицер, – сказал Лупий, – вы русский, родом из Бессарабии, и я понимаю ваши чувства, но скажу вам по большому секрету… Так вот… Не только Бессарабия, но и Одесса! скоро будут румынскими. Не зря мы здесь и усиленно занимаемся боевой учёбой на наших танках. Не отчаивайтесь и служите спокойно.

Ничего себе спокойно… Со своими воевать… Да если бы хоть танк был как танк, – смех же один: не броня – фольга. Трясёт в башне, к дьяволу… На ходу из пушки приловчился бить в щит один Думитреску… А Борзякову нечего и мечтать о такой виртуозности. В школу офицеров резерва он попал только потому, что выучил наизусть таблицу с латинскими буквами, скрыв сильную близорукость.

На занятиях по механике танка мотор и трансмиссия не шли в голову. Борзяков путался. Наконец, доверив силовую передачу плутонеру, он направился в роту и сказался больным.

Солнце тяжело висело в прозрачном небе. Невысокие домишки жались в зелень акаций. Рени нравился Борзякову. Провинциальным уютом он напоминал родные Бендеры. Впрочем, сейчас мысли офицера занимало другое. Борзяков вздрогнул от треска мотоциклетки, остановился, машинально толкнул стеклённую дверь парикмахерской.