Чеченский транзит

- А то смотри, у Чамса сейчас падеж большой. Мне-то что, трупом больше; трупом меньше, как напишу, так и будет. Поехали, чабан сам выберет. - Генка повернулся к Забродскому. - Ну ты, доходяга, долго там копаться будешь? Даю три минуты, что там останется - заставлю съесть!

- Тоже легендарная личность, - кивнул Шило в сторону работяги. - Зимой и летом в пиджачке и рубашке. Живет за селом в вагончике. Пьет как вы сейчас, только постоянно. Подработает - пропьет и опять в степь. Зимой сколько раз на снегу находил спящим - и хоть бы кашель!

С полетом очередной туши Забродский сиплым голосом сказал:

- Наливай, последняя была.

- А почему они такие черные? - спросил наконец Иван, старавшийся держаться поодаль от неприятного действа.

- Эх ты, а ещё в Чечне жил, овец, говоришь, пас. Падеж криволином обливают, санобработка. Чабаны постоянно с собой бутылочку черную носят. Где зачервивело у овцы - поливают криволином.

- Фу, теперь про червей... Поехали отсюда.

- Действительно, пора. - Гусаров подошел к краю ямы и бросил вниз коробку с ураном. Прислушался. Звука не последовало.

- Да, глубок колодец. Ну и хорошо.

- Куда же вы? - закричал Генка, увидев, что Шило заводит мотоцикл. - Я на всех нарезал.

В тени грузовика на расстеленной газетке лежала нарезанная бастряма вяленое мясо, огурцы, хлеб. Стояла бутыль бормотухи и стакан.

Испугавшись, что Шило согласится на такое предложение, Харитоненко юркнул в коляску и заторопил:

- Давай, давай, Андрюша, поехали, у нас ещё дел невпроворот. Что ты как не живой? Поехали, а, Никита Васильевич!

По мере удаления от зловонной ямы всем троим становилось веселее. В накаленном воздухе степь кажется особенно глубокой. Против воли (Харитоненко знал, что здесь не может быть столько воды) Иван спросил:

- Там озеро?

Голубая прохлада колыхалась вдали в жарком мареве.

- Хочешь, по воде, как Христос, пройдем?

Никита снова помчал мотоцикл по бездорожью, Там, где должны были въехать в "озеро", показалась белая-белая земля с кустиками ядовито-зеленых хвощей.

- Солончак... Купаться будешь?

- Хоть бы лужу...

- Ладно, заглянем к Чамсу.

Невысокий курган за солончаком скрывал кошару - длинное глинобитное здание с низкими стенами и высокой камышовой крышей - жилище сотен голов овец. Загоны, какое-то механическое сооружение и рядом - бочка с водой, свежевыбеленная мазанка. Под стенами - замызганные детишки и пара чабанских собак. Едва завидев мотоцикл, волкодавы бросились навстречу,

- И тут эти твари! - Иван натянул на себя брезентовое покрытие коляски.

Сделав вираж, собаки погнались за мотоциклом. Шило безучастно отнесся и к утробному басовитому лаю и к тому, что псина слева почти касалась своим боком его ноги.

- Тпр-р-р... - остановил он своего "конька" перед занавешенным марлей входом в мазанку. Хвостатые "стражи" тут же умолкли, покрасовались перед детьми, помотали хвостами и потрусили в тень домика. Развлеклись.

- Где чабан? - Никита задал вопрос на миг появившейся в глубине мазанки женской тени.

Не показываясь, кто-то ответил:

- Идет!

На пороге появился высокий кавказец. Обе руки, характерно засунутые за брючный пояс, при виде участкового были тут же вынуты и протянуты навстречу.

- Никита-джан!

- Спишь?

- Какой спишь?! Работать некому. Скоро самому придется сакман выгонять! Зашел покушать...

Чамсо на своем клекочущем языке что-то выкрикнул, и девчонка постарше побежала к кошаре. Без всяких представлений и имен чабан и приехавшие обменялись рукопожатиями, и все пошли в дом. Против ожидания внутри оказалась довольно цивилизованная обстановка. Плита с газовым баллоном, пара телевизоров, видеомагнитофон с грудой кассет, современная мебель. Проходя во вторую комнату. Гусаров увидел отвернувшихся женщин, быстро что-то резавших, лепивших, разжигавших огонь. Чамсо пригласил за стол. Только сели, как закутанная в платок женщина поставила тарелку хлеба, салат из огурцов и помидоров, обильно посыпанный укропом и луком.

Иван шустро извлек из карманов пару своих серебристых фляжек.

- Убери, обижаешь, в гости пришел.

Чамсо достал из тумбочки бутылку "Столичной", разлил по маленьким граненым стаканчикам.

- Спасибо, что заехали. Деркал!

- Деркал! - повторил Никита.

Похрустев огурцом, чабан гостеприимно сообщил:

- Сын барашка уже режет, скоро мясо будет, шулюн, хинкали женщины делают.

Услышав эти слова, Иван наклонился к Никите и что-то зашептал. Поймав удивленный взгляд Чамсо, Шило, смеясь, пояснил:

- Мы с похорон твоей хурды. Ребята пока сыты бараниной, хотят помыться. Сходим к артезиану?

На улице молодой стройный парень - порода Чамсо - стягивал шкуру с подвешенной за задние ноги овцы.

- Хоть эта не своей смертью умерла, - буркнул Иван Никите.

Чамсо подошел к сыну,

- Это Агалат. Младший. Не пустил на родину. Братья убежали. Позор, говорят, здесь сидеть, когда родственники воюют. Многие чабаны поуезжали. Зато оттуда женщины и дети сюда прибыли - вон их сколько! За ними кто-то смотреть должен.