Чего желают боги

А потом открылась дверь комнаты Хасиль. Вторая жена смерила неприязненным взглядом Мейлик, после полукивнула-полупоклонилась мне, и дверь снова закрылась, а я покачала головой. Хасиль оставалась Хасиль и обиду таила тоже как Хасиль. Вряд ли она извлекла хоть какой-то ценный урок из своих злоключений, просто теперь ненавидела не меня, а третью жену, виня ее во всем. Впрочем, что-то объяснять, примирять или воздействовать на мировоззрение этой женщины я не собиралась. Она уже достигла того возраста, когда человек волен сам выбирать, как ему мыслить и жить. Нравилось существовать в войне со всем миром, пусть существует. Главное, чтобы более не делала глупости, тем более во зло Танияру.

Что до Мейлик, то она даже не заметила уничижительного взгляда, потому что ушла вперед. Я быстро поравнялась с ней, и с подворья мы выходили вместе.

– Белек маленькая, но уже не легкая, – заметила я, глядя, как третья жена пересаживает дочь с руки на руку. – Юглус может понести девочку…

– Она легкая, – ответила Мейлик.

– Как знаешь, – пожала я плечом.

– Белек плохо знает Юглуса, – чуть помолчав, извиняющимся тоном произнесла женщина. – Она может испугаться и расплакаться.

– Да, ты права, – согласилась я. – Руки матери для малыша самые надежные.

На нас обращали внимание… Разумеется, обращали, это же тагайни! Даже останавливались и провожали взглядами. А травник Самлек, подняв руку, чтобы привлечь к себе внимание, спросил:

– Всё ли хорошо, каанша?

– Хорошо, Самлек, – ответила я. – Почему спрашиваешь? Или дело есть ко мне?

– Так с Мейлик же идешь, – ответил мужчина. – Они с матерью про тебя говорили плохо, вот и спрашиваю, вдруг опять что сказали?

– То давно было, Самлек, – отмахнулась я. – Где дурное слово упало, уже трава проросла, вспоминать не о чем.

– И пусть всё дурное добрая трава скроет, – ответил травник и продолжил свой путь.

– Я у них кааншей две зимы и два лета была, а они о тебе больше тревожатся, – не без обиды заметила Мейлик. – А ведь ты только этим летом в Зеленые земли пришла.

– Я душой их приняла, а они меня, – пожала я плечами.

Говорить об очевидном я не стала. Я с людьми каждый день разговариваю, имена их знаю, беды и радости. Каждого выслушаю и отвечу – вот и весь секрет, иного не было. Не замужество с Танияром сделало меня своей так быстро, не шаманка, ставшая мне матерью, и даже не Белый Дух соединил меня с жителями тагана, но только лишь мое желание быть ими признанной. Сидела бы в доме мужа, так и осталась бы пришлой.

Мейлик к общению и дружбе с людьми не рвалась. За то время, которое она упоминала, ее видели меньше, чем меня за это лето. Сначала от матери не отходила, после от мужа, а когда он сбежал, снова сидела у матери. Только по дороге туда и обратно ее и видели. Остановят – поговорит, а не остановят, так пройдет мимо. Даже, кажется, не каждому улыбнется и милости Создателя пожелает. Конечно, я для жителей Зеленых земель, особенно для иртэгенцев, имела большую ценность, чем любая из жен Архама, потому что стала одной из них, а не чужой женщиной за высоким забором. Да и за пределами Иртэгена меня уже неплохо знали. Пусть была не везде, но слухи расходились быстро, и не только благодаря шпионам. Так что для меня ответ на вопрос Мейлик был очевиден, но не ей, раз заговорила об этом.

Хенар встретила нас приветливой улыбкой, которая тут же и увяла, когда она увидела, в чьей компании пришла дочь. Впрочем, замешательство длилось недолго, и женщина поспешила приветствовать меня поклоном и пожеланием:

– Милостей Белого Духа, каанша.

После ее взгляд метнулся к Юглусу, а затем остановился на Мейлик. Я увидела немой вопрос и ответила первой:

– Не волнуйся, Хенар, я просто зашла проведать тебя, поговорить.

– Проходи, присаживайся, Ашити, – ответила женщина, гостеприимно поведя рукой. – Чего же так-то? Знала бы, что придешь, так и встретила бы тебя как дорогую гостью. А выходит, и угостить нечем, всё по-простому…

– Я не голодна, – заверила я и прошла к лавке, стоявшей у стены, сюда и села.

Юглус встал рядом со мной, ждать за дверью он явно не собирается. Я не стала препятствовать его ответственному отношению к делу. И мужу я поклялась быть еще осторожнее, и этим женщинам доверять у меня пока не было ни единого основания. Их загадки еще не были разгаданы, а тайна, приоткрытая Мейлик, только породила новые вопросы.

– Тогда позволь накормить дочь и внучку, – попросила вышивальщица, и я развела руками, показав, что возражений не имею. Напротив, мне хотелось понаблюдать за ними.

Ничего особенного я не увидела. Обычные хлопоты, даже по-своему уютные. Хенар хлопотала у очага, Мейлик накрывала на стол, а маленькая Белек, усевшись на явно любимую подушку, лежавшую на полу, ела сладкую булочку, которую дала ей бабушка. Личико девочки быстро испачкалось ягодной начинкой и налипшими сверху крошками и стало неимоверно забавным. Я хмыкнула, подмигнула малышке, которая подняла на меня взгляд, и вновь перевела взор на старших женщин.