Чего желают боги

Танияр готов дружить, он позволил кийрамам открыто охотиться в наших лесах. Их больше не прогоняют, и люди начали исподволь доверять подопечным Хайнудара. Кто-то даже успел подружиться. И вожак это оценил, я видела. Тогда почему он не привел людей? Сколько продержится стена, уже местами объятая пламенем? Следы пожара видны на телах защитников, ими пахнет в воздухе. И сколько бы помощи ни принес дождь, но огонь разгорится, и нашим воинам придется отступить, чтобы не сгореть заживо. Тогда они не смогут помочь Танияру, и он останется один против союзных каанов.

Он и его войско устали после первой битвы, сколько продержатся во второй? Их противники полны сил и злобы. Их ленгены тоже остры, навыки, отвага и презрение к смерти не уступают ягирам Зеленых земель, их учили так же…

– Ашити, – голос Юглуса отвлек меня от размышлений, и я посмотрела на него.

И в ту же минуту услышала надрывный вскрик:

– Не ждите их, кийрамы предали нас!

– Что это? – нахмурилась я.

– Идем, – ответил телохранитель, – иначе этот трус взбаламутит людей. Его и так уже слушают, открыв рты.

Я поднялась с кресла и устремилась туда, откуда слышались обвиняющие выкрики. Это был тот язгуйчи с почерневшим лицом, стонавший на дне телеги, которую мы встретили у ворот. Теперь он сидел, отбиваясь от рук санитара и ученицы Орсун, пытавшейся обработать ожоги.

Я протиснулась мимо тех, кто столпился в проходе и с мрачным вниманием слушал раненого, явно пребывавшего не в себе.

– Что здесь происходит?! – повысила я голос, больше злясь на слушателей, чем на крикуна.

Он повернул голову и остановил меня взглядом мутных от боли глаз.

– Каанша! – хрипло рявкнул он. После махнул рукой, едва не попав по лицу лекарши, и выкрикнул: – Иртэгену конец! Ты говорила, что кийрамы нам друзья, а где они? Никто к нам не пришел! Никто! Мы дохнем там, и никому нет до нас дела! Духи отвернулись от нас, потому что мы поверили дикарям!

Теперь на меня смотрели все, кто находился рядом, и кто тянул шеи из-за спин впереди стоящих, и я обвела всех их ответным внимательным взглядом. Затем обернулась к обожженному язгуйчи и спросила:

– С чего ты взял, что кийрамы нас бросили в беде? Те, что отправились с кааном, убивали наших врагов вместе с ягирами. Кийрамы верны своему слову. А ты сейчас гневишь духов. Кто позволил тебе решать за них, от кого отвернуться, а кому помочь? Выгляни в окно, и ты увидишь, на чьей стороне Создатель. Там идет дождь! – воскликнула я, оборачиваясь к остальным слушателям. – Не это ли помощь свыше? Не это ли знак Его благоволения? Как можете вы усомниться в нашем Отце?

– Мы одни! – скрипуче рявкнул обожженный язгуйчи.

– Не одни, – твердо ответила я. – Наш каан уже близко. Он гонит своего Тэйле, и ягиры спешат за ним. Иртэген еще не пал! Он будет стоять, пока есть хотя бы один защитник! Посмотри, эти люди тоже сражаются за наш таган, – я указала на санитара и ученицу Орсун. – В их руках нет ни лука, ни клинка, но они борются за жизнь каждого воина, не боясь усталости и крови. Так почему же ты боишься?! Разве не мы все – сила и душа Иртэгена? А если в твоем сердце страх сильней разума и чести, то замолчи и не смей лгать этим отважным людям. Каан уже близко, слышите?! Он и его воинство будут биться за нас, а мы поможем им здесь делом и своей верой. Вы слышите меня, люди Зеленых земель?

– Каан вправду близко? – спросил меня кто-то из стоявших позади.

– Правда, – обернувшись, ответила я. – Наши воины сразились на Танэ-умане с теми, кого Елган и Налык оставили на пути Танияра и ягиров, и победили! А теперь они спешат сюда. – И добавила: – Успокойтесь и займитесь ранеными, а о Елгане с Налыком позаботится наш каан.

С крикуном наконец совладали, и он снова впал в забытье, едва лекарша прикоснулась к его ожогам. Боль победила малодушие и истерику. Я вернулась в свой кабинет, а за мной вошли ягиры, посчитав, что сделали для госпиталя всё, что смогли.

– Трус, – презрительно фыркнул Танчын, когда вошел в кабинет.

– Он не трус, раз поднялся на стену и сражался, – ответила я. – Это в нем кричит боль от ран.

Я снова уселась в свое кресло, посмотрела на перстень и приказала:

– Зовите, когда будет что-то важное.

– Будешь смотреть? – оживился Кэмсул.

– Да, – кивнула я и закрыла глаза…

Огонь! Часть крепостной стены полыхала. Дождь лил изо всех сил, но уже не мог погасить разъяренное долгим противостоянием пламя. И все-таки защитники продолжали огрызаться градом стрел. Они летели в пестрое воинство, уже предвкушавшее скорое вторжение и завоевание вожделенной цели.

– Боги! – выдохнула я.

Со стены летел объятый огнем человек. Он был еще жив, и я слышала крик, наполненный болью и лютой злостью. Ягир, язгуйчи? Какая разница! Еще одна жизнь, утерянная в этой ненужной и беспощадной войне, лишенной всякого смысла. Еще одна душа, в муках расставшаяся с телом.

– Пора платить, – услышала я за спиной голос, в котором звенела холодная ярость.