Чекан для воеводы

– Сейчас меня волнует только судьба милой девочки Катеньки, ведь перед нами находится ее безутешная мать! Принцесса Голштейн-Бекская в опасности! Вот что меня тревожит, граф. Ведь я уже присмотрела для милой девочки хорошего жениха… – очень по-женски всплеснула руками императрица, мечтавшая прославиться в качестве свахи, как и Анна Иоанновна. – И имейте в виду, граф, если с головы маленькой принцессы упадет хоть один кудрявый завиток волос, я отправлю в отставку весь правительственный сенат!.. А вас самого… Вас самого!.. Подумайте о том, что я с вами сделаю!.. – как раненая львица, прорычала Елизавета Петровна.

Уголком глаза Алексей Петрович видел, какая широкая и довольная улыбка гуляет на губах его противника Лестока. Тот просто блаженствовал, внимая словам императрицы. Тому уже казалось, что он присутствует при закате карьеры канцлера Бестужева-Рюмина. «Пусть утрется! – подумалось канцлеру. – Мне удавалось вернуть расположение матушки-императрицы и в более тяжелых случаях. И все же к опале я готов всегда. Ведь находясь на государевой службе, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь».

На какое-то время в дворцовой зале повисла гнетущая тишина – предвестница важных государственных решений, способных изменить всю политическую структуру власти в стране. И тут закрытые двери распахнулись, и в залу проник лучик солнца – это сияющая улыбка юной красавицы, впорхнувшей сюда, все осветила.

– Катенька! – ахнула графиня Головина. – Ты цела и невредима?.. – Затем она бросилась к дочери, заключила ее в объятия и залилась на этот раз слезами радости, столь разительно отличавшимися от слез горя, которые проливала она перед этим.

Умильная сцена продолжалась всего несколько минут, и никто не посмел ее нарушить. При этом ее величество и сама не смогла сдержать слез, промокнув их батистовым платочком.

Когда же страсти несколько улеглись, императрица, обняв свою любимицу, поинтересовалась:

– Как тебе, милое дитя, удалось освободиться из лап похитителя?

– О, я должна благодарить за свое спасение только Господа Бога да еще барона Штальберга, который стал орудием Его благого промысла в отношении меня, грешной! – проговорила принцесса Екатерина.

– Где он, твой спаситель? – спросила императрица. – Пусть войдет сюда!

Пока это распоряжение исполнялось, принцесса взахлеб рассказывала о том, как «несносный Губельт», захвативший ее силой в Кронштадте, привез ее в Санкт-Петербург, а потом попытался перевезти куда-то в иное место. Но другой пленник, барон Штальберг, каким-то чудесным образом сумел освободиться от пут и, отобрав шпагу у одного из охранников, вступил с похитителем в бой.

– Это была смертельная схватка! – вдохновенно щебетала принцесса. – Она проходила на самой кромке высокого берега Финского залива, куда загнал своего противника бесстрашный барон. Но чуть раньше он был ранен в правую руку пулей из пистолета тем самым охранником, у которого он потом отобрал шпагу. Поэтому биться ему пришлось со шпагой в левой руке. Это дало Черному плащу некоторое временное превосходство над бароном. Он даже сумел еще раз ранить его!.. Но мой спаситель, собрав последние силы, бросился на врага и выбил у него шпагу из рук. Какое это было восхитительное мгновение, когда барон, державший жизнь Губельта в своих руках, пощадил его… А когда я позже спрашивала его: «Почему вы не проткнули этого негодяя насквозь?» Он достойно отвечал: «Не я дал ему жизнь, не мне и отнимать ее!» Он только связал негодяю руки и доставил его сюда, во дворец… Да вот он и сам, мой благородный спаситель! – заметив Экзорциста, вошедшего в зал, произнесла юная Катенька.

– Подозреваемый в государственном преступлении Аристарх Губельт заключен под стражу, – только и смог произнести Экзорцист, после чего упал на пол, потеряв сознание.

– Лекаря! – крикнула императрица. – Ах да! Лесток уже здесь. Окажите помощь барону. Похоже, что он в ней очень нуждается…

– Не стоит отягощать такими поручениями вашего личного медика, государыня! – загородил дорогу Лестоку канцлер, заметивший злобную ухмылку на его лице. – Пускай здоровьем барона займется мой лекарь. Ему не раз доводилось оказывать барону услуги подобного рода…

Поручив Экзорциста заботам Распорядителя, оказавшегося неподалеку, канцлер попытался испросить разрешения у императрицы на свой уход, но она решила иначе, сказав:

– Граф, задержитесь еще на минутку. Мне бы хотелось, чтобы вы вместе со всеми, присутствующими здесь узнали о том, что написано в моем именном указе, который я прямо сейчас намерена подписать. – Ее величество, взяв один из документов со своего стола, помахала им в воздухе. – Здесь сказано, что наследство графа Федора Алексеевича Головина, все его движимое и недвижимое имущество, безраздельно закрепляется за его внучкой, графиней Натальей Николаевной и правнучкой Екатериной – принцессой Голштейн-Бекской. И на этом дело о фельдмаршальском наследстве будем считать оконченным. В чем я и подписываюсь!