Чехия и чехи. О чем молчат путеводители

Политическая же борьба проходила с переменным успехом: если чехи добивались каких-то уступок в австрийском парламенте, то начинали протестовать немцы. В вопросе о равноправии языков их можно было понять: немецким чиновникам пришлось бы усиленно учить чешский язык. Были парламентские дебаты, бойкоты, протесты. Были народные волнения с применением огнестрельного оружия. Был парадоксальный момент, когда чешская общественность выступила с верноподданническим заявлением в адрес Австрийской империи! Дело в том, что местные немцы предлагали включить Чехию в состав Великой Германии, что привело бы к полному растворению чешской нации. Из двух зол выбирают меньшее, и чехи предпочли выступить за сохранность Австрийской империи, а Франтишек Палацкий произнес знаменитую фразу: «Если бы Австрии не было, мы должны были бы создать ее». Надо признать, что австрийские правители, имея такую многонациональную империю, проводили национальную политику достаточно гибко, отнюдь не жестко. Тем не менее, как об этом с горечью писал Палацкий, нередко в центре Праги человек, задавший вопрос на чешском языке, мог услышать в ответ презрительное: «Говорите, пожалуйста, по-человечески» [11]

. Нельзя и только в черном цвете представлять это соседство. И браки межнациональные были, и дружбу водили, и взаимопроникновение культур на всех уровнях отрицать невозможно. Взять хотя бы чешскую кухню – налицо явное влияние немецкой: свиные ребрышки и рульки, сосиски-сардельки, апфельштрудель. А в немецких семьях стремились иметь чешскую повариху: готовят лучше всех. Дико называть Прагу немецким городом, но отрицать большое влияние немецкой культуры на чешскую тоже полная нелепость. Вену называли самым большим чешским городом. До сих пор в телефонной книге Вены огромное количество славянских фамилий, больше всего словацких.

Вот в таком подвешенном состоянии живущие бок о бок чехи и немцы подошли к началу Первой мировой войны. Обоюдная неприязнь достигла апогея. В биографии Альберта Эйнштейна, который в то время преподавал в Пражском университете, описывается, как профессоры чешского и немецкого отделений (умницы, физики-теоретики!) демонстративно не общались и не здоровались друг с другом! Выехав на научную конференцию в какую-нибудь европейскую столицу, совместно обсуждали доклад коллеги о строении вещества, а вернувшись в Прагу, опять не здоровались. Вот один эпизод: проходят несколько немецких интеллигентов по улице, видят покосившуюся вывеску. «Ничего, может, упадет какому-нибудь чеху на голову!» Дружный жизнерадостный смех… Полностью онемеченный чех закатывает скандал каждый раз, когда на почте ему продают открытку, где помимо немецкой есть надпись и на чешском языке. Коллективные драки стенка на стенку между чешскими и немецкими школьниками или студентами вошли в традицию. «… Теперь я понимаю, почему маленький Кафка боялся… тогда, в тысяча восемьсот девяносто втором году, в Праге, и особенно в Старом Месте, ссорились и дрались чехи с немцами, так что австрийское правительство объявило чрезвычайное положение… а в девяносто седьмом эти стычки между чехами и немцами коснулись и евреев… Антисемитизм разгорелся с новой силой»

[12]

.

Да, роман Гашека – литературное произведение, да к тому же комического и сатирического характера. Значит, поправку на гротескность делать необходимо. Однако такое ли большое преувеличение – описание «дружбы народов» в романе: многие офицеры-немцы ненавидели чехов, их так и называли «чехоеды». Солдаты платили тем же. В уличной толпе избили немца, выкрикнувшего патриотический лозунг. «В другой раз, когда через Писек проезжал маршевый батальон, несколько евреев из Писека закричали в виде приветствия: „Хайль! Долой сербов!“ Им так смазали по морде, что они целую неделю потом не показывались на улице».

Тут надо признать, что чехи грешили изрядным антисемитизмом. Отчасти он объяснялся и тем, что пражские евреи были немецкоговорящими, отдавали детей в немецкие школы и носили немецкие фамилии. А венгров не любили (вспомните свирепого мадьярофоба сапера Водичку), так как они единственные добились в рамках Австрийской империи равноправия на своей территории, и с 1867 года Австрия стала именоваться Австро-Венгрией. Естественно, венгры стали рьяными патриотами империи, а для славянских народов – притеснителями [13].