Чехов 7. Императорская охота

— Конечно, вашество, — важно кивнул Фома. — У меня не забалуют. К тому ж, ребята они и правда хорошие. Один воздушник, другой водник. Пусть и не особо сильные у них стихии, но работа идет бодрее.

— Бригадир больше не бледнеет от присутствия призраков? — усмехнулся я.

— Любовь Федоровна приходит только к концу смены. И никого не касается, чтобы ненароком не спугнуть. А Ярослав больше не приближается к дому.

Питерский воровато осмотрелся по сторонам, склонился ко мне и, понизив голос, продолжил:

— Мне кажется, вашество, что культист этот опасается госпожи Виноградовой.

— Прямо-таки опасается? — недоверчиво уточнил я.

— Знаете, вашество, порой в доме мне слышатся голоса.

— Что за голоса? — обеспокоенно уточнил я. — Быть может, твоя травма не прошла бесследно? Надо бы поговорить с Лаврентием Лавовичем.

— Не надо, — скривился помощник. — Он уж больно беспокойный. Прямо как комар, которого сколько ни отгоняй, он все пищит и норовит урвать каплю крови.

— Лекарь хотел взять у тебя кровь? — удивился я, и Питерский кивнул:

— Говорил, что надобно какой-то анализ сделать. Но я не дал.

— И почему?

— Когда я спросил, что за анализ, то он сказал что-то про железо. Ну сами посудите, вашество, странно это в живом человеке… — он покосился на Иришку, которая старательно выбирала чай для заварки, — искать железо. Я ж не машина какая.

— Но на самом деле в человеке есть железо. Но я все же разузнаю, зачем лекарю понадобились анализы. Мы с ним договаривались, что он будет обсуждать все исследования со мной.

— Вы ему скажите, чтобы он почаще приносил свои книжки. Любовь Федоровна очень любит их читать. Одну я даже взял себе, чтобы листать перед сном.

— Интересная? — спросил я.

— Мудреная. Но картинки в ней занятные. «Древние виды» называется.

— И что там за рисунки?

— Разные. Карты, кости, фотокарточки ученых. Хотя я считаю, что неправильно разрывать схороненных. Даже если прошло много лет. Вот вы сами подумайте, разве это порядочно, ворошить могилы, ежели со смерти прошло много лет?

— Согласен. Это непорядочно, — кивнул я.

— Вот и я думаю, — продолжил рассуждать Фома. — Одно дело наткнуться на могилу случайно, но эти люди раскапывают их намеренно. А потом в музеях выставляют не только снятые с мертвых кольца, но и пальцы, с которых эти кольца стянули. Нехорошо это.

— В книге только такое?

— Нет, конечно. Я бы не стал читать, ежели там только про такое было написано. Там много про всяких существ, про которых сказки слагают.

Он вновь многозначительно покосился на Иришку и добавил небрежно:

— Про всяких там перевертышей, упырей и ведьм.

Девушка нахмурилась и поставила на стол чайник.

— Уж простите, но разве такие бывают на самом деле? — тихо спросила она. — Это ж сказки.

Мы на пару мгновений встретились глазами с Фомой, а потом я заговорил:

— Часто сказки пишут на основе реальных историй. Меняют что-то для красоты, но основа всегда правдива. По крайней мере, так полагают многие.

— И вы? — мягко уточнила девушка, зябко поежившись.

— И я, — согласился с легкостью и поднялся на ноги, чтобы подойти к окну и затворить раму.

Затем я вернулся к столу и продолжил завтрак. Питерский не поднимал глаз от тарелки.

— Я хотела попроситься сегодня уйти пораньше, — произнесла девушка. — Маменька велела встретить ее с работы. Мы хотели посетить храм.

— Конечно. Если необходимо, то Фома смог бы вас довезти. А я возьму машину…

— Спасибо, Павел Филиппович, — поблагодарила меня девушка. — Храм находится неподалеку, и мы пройдемся. Там мы можем задержаться надолго. Матушка хотела поговорить со жрецом. Спасибо вам за заботу, Павел Филиппович.

Говоря это, девушка положила тонкие пальцы на плечо Фомы, и он наконец посмотрел на нее с теплом. Иришка порозовела и уголки ее губ приподнялись, обозначив робкую улыбку.

Я даже смутился тому, что стал свидетелем этой сцены. Взял пару булочек, чашку с чаем и, извинившись, вышел в гостиную, чтобы устроиться в кресле напротив окна. Выпечка удалась, и я с удовольствием доел все до крошки.

Снаружи разворачивался новый день. По Неве катились лодки. Люди прогуливались по набережной. Прямо напротив моего окна остановился невысокий человек в твидовом пиджаке, шляпе в тон. Он оперся на трость и окинул взглядом дом, чтобы потом отвернуться к воде. Откуда-то донесся звон колокола. И я подумал, что вполне могу позволить себе немного отдохнуть от работы.

Внезапно телефон в кармане ожил. С тяжелым предчувствием взял аппарат. На экране высветился незнакомый номер.

— Слушаю, — коротко ответил я.

— Здравы будьте, адвокат Чехов, — послышался в динамике низкий голос.

В этот момент мужчина, которого я заприметил чуть раньше, обернулся и поднял руку, чтобы махнуть мне.

— Не желаете ли прогуляться со мной прямо сейчас.

— Кто вы? — нахмурился я.

— Меня зовут Руслан Константинович, — ответил собеседник, и я видел в окно, как он неторопливо прогуливается по мостовой. — Я ваш куратор.