Чехов книга 3

— Спроси, мурчать он умеет? — с любопытством поинтересовалась Виноградова. — Я страсть как хочу послушать.

Я покосился на женщину с осуждением.

— Ну, а чего? — вспыхнула она. — Интересно же. Может он еще умеет умываться лапой. Можно будет воду экономить.

Говорить подобное вслух я не стал.

Слуга встал с кресла и тяжело вздохнул:

— Вот и вся история, вашество. Ладно, пойду я заявление писать и рюкзачок свой собирать.

— Чего? Какое заявление? — не понял я.

— Понятно какое. На увольнение. Зачем вам непутевый слуга.

— Ну, во-первых, не такой ты и непутевый, — возразил я. — В наше время харизма и умение находить общий язык с людьми куда полезнее, чем превращаться в кота и говорить с духами. А во-вторых, я сделал тебя слугой, даже не подозревая о твоих талантах. Да и Софья Яковлевна, которая является старшей в роду и одобрила твою кандидатуру, твое заявление не подпишет. Так что снять герб семьи ты сможешь уже или через суд, или по окончании срока договора.

Фома застыл, непонимающе глядя на меня. А затем, на простодушном лице слуги проступила улыбка:

— То есть вы меня не уволите, вашество?

— Не надо его на улицу выгонять! — возмутилась Любовь Федоровна. — Пусть живёт, мышей ловит.

— Хватит уже, — потребовал я у Виноградовой.

— Он точно метить ничего не станет? — не могла угомониться призрачная дама. — А к лекарю зверскому его надо водить? Прививки делать всяческие?

— Дайте угадаю, женщина наша всякие гадости спрашивает? — улыбнулся помощник.

— Она иначе не умеет, — я пожал плечами.

— Значит, не уволите?

— Не уволю, — с усмешкой ответил я. — Уж очень ты полезен.

— Спасибо, вашество, что меня непутевого не выгнали, — затараторил слуга, лицо которого прямо светилось от счастья. — Я сразу не сказал потому как думал, что вы меня выгоните взашей. Как староста. Но я вашей семье буду служить верой и правдой.

— И в мыслях не было увольнять, — ответил я. — Только ты теперь не Непутёвый. Ты Питерский.

Отдых только снится

Новая информация так повлияла на Виноградову, что призрак не могла успокоиться. Она воодушевилась и желала знать подробности. Например, какого цвета уши у кошачьей стороны Фомы.

— А как же хвост? — она трясла меня за руку, прося перевести вопрос. — Должен же быть хвост.

Спрашивать об этом помощника я не стал. Что-то мне подсказывало, что Любовь Федоровна не остановится на теоретическом знании и потребует демонстрации меховых частей тела кота.

Но к счастью, в дверь позвонили. Фома удивленно взглянул на меня, а я в ответ лишь пожал плечами.

— Никого не жду, — я уточнил у призрака, — а вы?

— Очень смешно, — скривилась женщина и тотчас исчезла.

Снизу раздался ее недовольный голос:

— Пришла Иришка с корзиной продуктов. Топчется на пороге, нервничает. Может не пустим?

— Открой, пожалуйста, — попросил я слугу. — И проводи гостью на кухню.

С этими словами я направился к себе в комнату, чтобы переодеться и побыть немного в одиночестве. Вряд ли получится сосредоточиться в присутствии взбудораженной Виноградовой. Она забыла о необходимости поправлять волосы, и странным образом рана на лбу пропала.

Сняв костюм, я освежился и переоделся в домашнее. Бросил взгляд на стол, где лежала вчерашняя газета и замер, увидев на первой полосе фамилию Шуйского. Сел в кресло, взял газету, нашел нужную страницу и прочел заголовок: «Великий князь никак не прокомментировал слухи о своей отставке».

Я пробежал глазами по статье, в которой говорилось, что генерал-губернатор намекнул о планах отправиться на пенсию, но не уточнил, когда именно.

Шуйского активно хвалили, вспоминая его заслуги перед городом. В один голос признавали, что найти кого-то более подходящего для управления столицей невозможно.

Однако губернатор не демонстрировал своего преемника. И мне казалось, что все это походило на попытку привлечь внимание к персоне. Возможно, Василий хотел больше лояльности от народа. И для этого у него могли быть причины.

Теперь его похоронят. И сделают это на Белодевичьем кладбище, как было принято в семье Великого князя.

В гостиной послышался тихий женский голос, и я верил, что наша новая кухарка впишется в нашу команду. Оставалось надеяться, что Фома не оставит ее одну на кухне. Но стоило пойти и проверить.

Я отложил газету и встал из-за стола. Вышел в гостиную и прошел к арке, за которой располагалась кухня.

За плитой стояла невысокая девушка в клетчатом платье. Она повязала передник и собрала волосы в высокий хвост. Фома же сидел за столом и чистил картошку.

— Добрый день, — поприветствовал я кухарку.

Девушка обернулась и смущённо улыбнулась. Убрала с лица выбившийся из прически непослушный локон:

— Здравствуйте, Павел Филиппович. А я решила провести ревизию на вашей кухне, чтобы знать, что нужно докупить.

— И много нужно? — усмехнулся я.

— Достаточно, — вздохнула Иришка. — Посуды не хватает, ножей, поварешек…

— Сплошные расходы, — недовольно прокомментировала Виноградова, которая устроилась на подоконнике и покачивала ногами.

— Еще понадобятся полотенца, салфетки… — продолжила перечислять кухарка, загибая пальцы с короткими ноготками.