Чехов книга 3

Прием начался через час. И посетителей было много. Видимо, палата решила, что раз уж стажёр-адвокат быстро закрывает дела, то ему можно увеличить количество заявок. И до полудня Арина Родионовна едва успевала распечатывать заполненные карточки приема. Хорошо, что дела в основном сводились к простым консультациям по Гражданскому уложению и рабочему праву. Было несколько скучных дел по наследованию, но ничего интересного до полудня так и не произошло. А вот когда мы с Ариной Родионовной вернулись с обеда, нас ждал сюрприз. Который смог меня поразить.

В приемной нашелся паренёк в сером сюртуке с логотипом курьера имперской почтовой службы. Он сидел на диванчике для ожидающих и пил чай. А неподалёку стояла Любовь Федоровна, которая с интересом наблюдала за гостем.

Заметив, что мы вошли в приемную, парень поставил на стол чашку и вскочил с дивана. Схватил сумку, которая стояла рядом. Уточнил:

— Мастер Чехов?

— Он самый, — ответила за меня призрак, но курьер ее не услышал.

— Да, — произнес я и уточнил. — Чем могу помочь?

— Заявки из жандармерии, — парень открыл сумку, достал несколько конвертов, запечатанных печатью жандармерии и бланк. — Вот, распишитесь в уведомлении о вручении.

Я взял документы, пересчитал конверты, сравнил количество с указанным в бланках и поставил подписи. Вернул один экземпляр курьеру:

— Держите.

— Спасибо, мастер Чехов, — поблагодарил курьер, перекинул сумку через плечо и направился к выходу.

— Зарегистрируйте корреспонденцию, Арина Родионовна, — попросил я секретаря и пошел к себе в кабинет. Любовь Федоровна последовала за мной:

— Фома впустил его в приемную и угостил чаем, — недовольно начала она, едва я закрыл дверь. — И далее не проверил у этого пришлого проходимца документы. А сам ушел под своим делам. А если бы это был разбойник? Или душегуб?

— Вам смертоубийство не страшно, — ответил я и вел за стол. — А Фома, думаю, смог бы защитить себя и разобраться с налётчиком.

Призрак недовольно поджала губы:

— Ты слишком беспечно относишься к моему дому.

Я откинулся на спинку кресла и развел руки:

— Не понимаю ваших претензий, Любовь Федоровна. Дом не ограбили. Никого не убили. Ничего не украли.

— Потому что мне пришлось следить, чтобы он ничего не спер, — пояснила призрак.

— Ну, вам наверняка было скучно. И вы сунули свой любопытный нос в его сумку.

Любовь Федоровна проигнорировала мое заявление. Из чего я сделал вывод, что попал в точку.

— Я не нанималась в охранники, Павел Филиппович, — строго произнесла Любовь Федоровна и я вздохнул. Аргументы кончились, и отвечать было нечем.

Ситуацию спасла Арина Родионовна, которая вошла в кабинет:

— Корреспонденция зарегистрирована, — отчиталась она и положила конверты на стол.

— Спасибо, — поблагодарил я секретаря и вытащил из подставки нож для бумаг, сделав вид, что потерял к разговору с призраком всякий интерес и теперь занят работой.

Конвертов было пять. И с тоской посмотрел на привалившую "удачу".

Вскрывать письма не хотелось. И я всячески оттягивал момент знакомства с делами. В деле с Гордеем мне повезло. Жандармы торопились в сборе улик, а Иванову был очень нужен выход на "Сынов". Поэтому дело было шито белыми нитками. Эти же пять дел вполне могли быть проигрышными. Я тяжело вздохнул и взял первый конверт.

В нем нашлись документы о деле хищения постельного белья из персидского хлопка у поэтессы, которая обитала на Ладожском проспекте. Я дважды перечитал показания подозреваемой, которая уверяла, что белье она нашла под окнами потерпевшей и посчитала выброшенным. Женщина сообщала, что поэтесса имела скверный характер и частенько выбрасывала вещи в окно, чем изрядно развлекала соседей.

Вторым делом было похищение собаки. Потерпевший жаловался на музыканта, который утащил у него питомца и вынудил того носить на шее сумочку для сбора пожертвований. Сам гитарист уверял, что пса он купил за рубль и у него есть свидетель этой сделки. Который, впрочем не был назван.

Я уже не ждал ничего хорошего, когда открыл третий конверт.

— Дело об испорченной репутации, — Виноградова встала за моей спиной и принялась читать.

Пожилая женщина обвиняла почтальона в том, что он носил ей письма от несуществующих адресатов, с целью испортить ей репутацию честной вдовы. И можно было бы проигнорировать ее обращение, если бы не сотня писем, которые были добавлены в качестве доказательств.

— Кто-то решил пошутить над тобой, — резюмировала Любовь Федоровна. — Эти дела буквально смехотворны. И над тобой будет смеяться весь Петроград.

— Главное, чтобы они были несложными и подзащитные вышли на свободу оправданными, — ответил я и вскрыл четвертый конверт.

— Ага, вот этот точно не выйдет, — хмыкнула призрак.