Чехов книга 3

Я поразился тому, как ловко курила призрачная дама. Кольца дыма скользили под потолком и выбирались наружу, словно по проложенной дорожке.

— В моих ломбардах всегда толпились несчастные, которые готовы были продать семейные драгоценности за пару купюр. Смута многих сделала нищими, а других — богатыми. Я помню вчерашних важных дам, которые морщили нос в моем присутствии. Но когда пришли темные времена, они же приползали к порогу этого дома и умоляли помочь им. Некоторые приносили своих детей…

— Зачем? — отчего-то шепотом спросил я.

— Чтобы получить денег, — равнодушно ответила женщина.

— А куда этих детей…

— Я не покупала детей. И не продавала их, — Любовь Федоровна посмотрела на меня с мрачной кривой усмешкой. — Быть может, душа у меня и темная, но не подлая.

Мне нечего было сказать, и я молчал, ожидая продолжения. Точно зная, что Виноградова хочет выговориться.

— Мне много раз предлагали руку и сердце, — произнесла женщина. — Разные были мужчины. Но не из простых. Никто бы из обычных не решился подступиться к самой Виноградовой, — женщина покосилась на меня, словно проверяя, не стану ли я ухмыляться. — Хотя однажды был странный тип, который приехал на тройке лошадей. Карета была восхитительная. И цветов много. Красные розы, от которых у меня оскомина до сей поры.

— Важный был господин?

— Глупый, — отмахнулась Любовь Федоровна. — Никто бы в здравом уме не стал в открытую свататься ко мне.

— Вы красивая женщина, — возразил я.

— Ты чем слушал, Чехов? — улыбнулась собеседница. — Я не законопослушная подданая империи. Я из тех, кого уважали, но не звали в гостиные приличных домов. Со мной здоровались украдкой, если встречались в светлое время суток. Но чаще отворачивались, притворяясь, что не замечают. А вот вечером, в тенях, эти же самые аристократы целовали мне руку и просили об услугах.

— Дела, — я пожал плечами, не зная, что сказать.

— Тому бедолаге быстро пояснили, кто такая Виноградова. Парень не поверил.

— И что было дальше?

— Проверил. И убедился, — мрачно сообщила женщина и затушила бесполезную папиросу. — А потом решил меня спасти.

— От чего?

— От мира, — она грустно покачала головой и произнесла с неизъяснимой тоской. — Наивный дуралей. Он решил, что я принцесса, которую надо вырвать из лап дракона. Вытащить из вражеского замка.

— Не удалось? — мягко уточнил я.

— Он не знал, что я сама дракон. И замок принадлежит мне, — Любовь Федоровна вынула из пачки очередную папиросу.

Задумчиво размяла ее тонкими пальцами, словно решая, стоит ли зажигать ее.

— Что с ним случилось? — спросил я, когда пауза затянулась.

— С кем? — Любовь Федоровна будто очнулась ото сна и заозиралась.

— С тем, кто приезжал к вам на карете, — напомнил я.

— Родион был молод, богат, наивен и горяч. Сочетание качеств, от которых у юных дев кружится голова. Вот только я не была юной. И уж точно не собиралась влюбляться.

— Получилось? — задал я новый вопрос, беспокоясь, что Виноградова вновь забудется.

— Теперь я в этом не уверена, — собеседница отбросила бесполезную пачку. — Тогда мне казалось, что сердце мое каменное. И я легко обвела вокруг пальца Родиона.

— Что вы сделали? — мне вдруг подумалось, что я напрасно копаюсь в прошлом и стоит закрыть эту дверь.

Кажется, Виноградова тоже была не рада моему любопытству. Но все же она вздохнула и привычным движением поправила прядь волос, скрывающую рану на лбу. А потом заговорила:

— Я его погубила. Мальчик влюбился в монстра. И сам стал тем, от кого собирался меня спасать.

— И как вам это удалось?

— Без особого труда, — хозяйка дома поднялась на ноги и поправила призрачное платье, которое ненадолго показалось мне и впрямь настоящим. — Как женщина может погубить мужчину? Отравить его безответной любовью. А потом добить романом с другим мужчиной.

— Вы нашли себе поклонника?

— Мне не нужен был поклонник, Павел. Мне понадобилось, чтобы об этом узнал Родион. И когда эта информация дошла до его ушей, мальчик обезумел. Наделал глупостей. И… погиб.

Призрак подошла к подоконнику и обратила мое внимание на горшок с розами, который до того был прикрыт шторой.

— Ты решил подарить мне цветы, — она грустно улыбнулась. — Те, которые дарил мне Родион, стали дикими. Именно они переродились в шиповник под окнами дома. Но каким-то странным образом они сделались светлее. Будто вся кровь, которая хранится в красных розах вытекла в землю. Или в бетон…

Женщина тряхнула головой и на мгновенье рана на ее лбу открылась.

— Зачем вы курите? — решил я сменить тему. — Ведь не ощущаете запаха табака. Или вкуса дыма.

— Я помню его. Этого порой хватает.

Мне показалось, что женщина говорит не о папиросах. Она задумчиво гладила розовые лепестки цветов, которые под ее прикосновениями покачивались и, кажется, светлели.

В дверь позвонили. Я посмотрел на часы, поняв, что сейчас еще слишком рано для посетителей.

— Скорее всего, это Дарья, — пояснила Любовь Федоровна.

И точно. С делами последних дней я совсем забыл про то, что на днях у меня была назначена встреча по поводу покупки дома. Я с неохотой поднялся с кресла и направился к выходу.