Чехов

Впрочем, уже 19 октября он в Мелихове. Здесь его ждет извещение об избрании присяжным заседателем для присутствия в течение периода судебных заседаний Московского окружного суда в Серпухове. В ноябре пришлось ехать на эти заседания. Примерно в то же время появились новые большие заботы. Чехов был утвержден в звании попечителя сельской школы в Талеже. И вдобавок ко всему, как обычно, гости. А в свободное время завершается работа над повестью "Три года".

Оптимистический взгляд, высказанный Чеховым в "Студенте", ощущение прогрессивных перемен в современной общественной жизни ни в коей мере не снимали для него вопроса о характере господствующих отношений и нравов. Речь шла лишь о глубинных тенденциях этой неприглядной действительности, о тех духовных возможностях, которые таились в исковерканных и подавленных людях.

Общественное оживление в стране означало, по мнению Чехова, усиление недовольства жизнью, жизнью такой, какая она есть, и вместе с тем стремление к другой жизни — такой, какой она должна быть. Это недовольство и стремление могут быть и не осознаны до конца, и действительно весьма напоминают то ощущение, которое испытывает лихорадящий больной, которому хочется чего-то, но чего именно — он не знает. Но в том-то и состоит задача художника, чтобы помочь страждущему духом человеку разобраться в себе самом, — и в своем недовольстве, и в своих стремлениях. А это требовало все более глубокого и тонкого анализа духовного мира человека, его сложных связей с окружающей действительностью — иначе говоря, ставило перед художником новые серьезные творческие задачи, прежде всего задачу рассмотрения человеческих характеров как характеров социальных.

Новый цикл произведений Чехова был открыт рассказом "Бабье царство", впервые опубликованным в январе 1894 года. Рассказ этот положил начало новой теме в русской литературе, получившей потом могучее развитие в творчестве М. Горького, — теме человека из народа, попавшего на стезю капиталистического предпринимательства, или, иначе говоря, человека, попавшего не на свою улицу. Вместе с тем рассказ этот продолжал и развивал тему мертвящей силы капитала — одну из важнейших тем мировой литературы XIX века.

Русская литература на протяжении XIX века провела глубокий и, казалось бы, всесторонний анализ страшной власти капитала. Она поведала о гипнотической, иссушающей человека силе золотого тельца в таких великих произведениях, как "Скупой рыцарь" и "Пиковая дама", обстоятельно исследовала чичиковщину и подхалюзинщину, "купонный" строй жизни, образы Колупаевых и Разуваевых, физиологию быта и психологию патриархального и европеизированного купечества, в романах Достоевского явила миру бесстрашное исследование тех бездн, к которым ведет буржуазный строй человеческую личность. Каждый из русских писателей — Пушкин и Гоголь, Островский и Щедрин, Глеб Успенский и Достоевский, как и многие другие, находили свой, индивидуальный подход к этой теме. Вместе с тем всех их объединяло и нечто общее. Этим основным, главным, общим в дочеховской литературе можно, видимо, считать показ опустошения человеческой личности, ее искажения и деформации строем буржуазных отношений. С особой, воистину ужасающей силой этот процесс разрушения человеческой личности был показан Достоевским. Чехов нашел свой подход к той же теме.

Те немногочисленные упоминания писателя о Достоевском, которыми мы располагаем, показывают, что Антон Павлович хорошо знал творчество своего великого современника, но не любил его. Ставя на первое место в русской литературе Толстого, он даже не упоминает при этом о Достоевском. Его единственный прямой отзыв относился к 1889 году. "Купил я в Вашем магазине, — писал Чехов Суворину, — Достоевского и теперь читаю. Хорошо, но очень уж длинно и нескромно. Много претензий".

Прохладное отношение Антона Павловича к творчеству Достоевского имело свои причины. Думается, что решающее значение играли особенности всего склада характера Чехова, всей его человеческой натуры. Ему чужды и неинтересны были всякие и всяческие "бездны", глубоко неприемлемо все, что хоть в какой-то мере отдавало иррационализмом.

Так или иначе, но Чехов подошел к раскрытию мертвящей власти капитала с принципиально иных позиции. Его не столько интересует деформация человеческой личности, духовное уродство людей, порабощенных этой властью, сколько конфликт человека с основами буржуазного строя жизни. При этом чем полнее личность сохранила свои человеческие черты, тем острее и непримиримее был конфликт. Такой подход к проблеме и заставлял Чехова даже в обезличенных людях искать проявление подавленной в них человечности. Так пришел писатель к теме человека, попавшего не на свою улицу. В этом случае важная для писателя проблема конфронтации человека и среды обнаруживалась с предельной ясностью и выразительностью.