Чекисты о своем труде (Рассказы и очерки)

— Я собрал вас, товарищи, — говорит Савицкий, — для консультации по необычному для нас делу. Речь идет о взрыве парохода «Кап-Анкония». Группа немецких антифашистов из состава команды парохода, которая осуществила эту операцию, была намерена сразу же переправиться в нейтральную страну. Однако сделать это не удалось, и они оказались в крайне трагическом положении. Гестапо и полиция Салазара напали на их след. Сведения об этом получил Овод. Он же оказал помощь антифашистам, которых возглавляет Ганс Рихтер. Сейчас группа Ганса скрывается на одном из складов компании Овода в Лиссабоне. Овод нашел для них документы — никарагуанские паспорта, но все же выводить их через Лиссабон или Опорто крайне опасно, так как за портами установлено строгое наблюдение. Овод мог бы перебросить группу на рыболовецкой шхуне в Сунчал, столицу острова Мадеры, куда заходят океанские пароходы. Но это тоже опасно во многих отношениях. Он предлагает другой вариант, по его мнению, более подходящий: провести группу Ганса через франкистскую зону в район фронта на грузовиках, которые он запродал Кейпо де Льяно. А там, через линию фронта, пусть перебираются своими средствами. Предложение оригинальное, смелое. Во всяком случае, гестапо, несомненно, не ожидает появления группы Ганса во франкистской зоне. Нужно выбрать лучший план, разработать его и дать окончательные директивы Оводу. Каково ваше мнение, товарищи?

— Я лично, — говорит Ганин, — сторонник переброски группы через франкистскую зону. Правда, Гансу и его товарищам придется действовать в непривычной обстановке, не зная языка. Помощь в переходе линии фронта мы можем им оказать. Но задача заключается также в том, чтобы не провалить Овода. Исчезновение группы Ганса не должно связываться с его деятельностью.

— А если устроить прорыв на этом участке фронта, — говорит Бодров, — и, так сказать, взять группу Ганса в плен?

— Но ведь прорыв может и не удаться.

— Следует узнать более точно об обстановке в районе Толедо.

Чекисты задумались. Наконец Савицкий снял телефонную трубку:

— Дмитрий Иванович? Какие у вас данные о положении в районе Толедо? Да, да. Понял, спасибо. Товарищ Ганин, вам придется выехать на место, чтобы быть ближе к Оводу. Я думаю, что Оводу придется действовать так…

В Лиссабоне на террасе маленького кафе с унылым видом сидят Отто Краузе и Конрад. Отто украдкой оглядывается по сторонам, словно ищет кого-то.

— Сегодня утром, Конрад, пришла новая телеграмма от Гиммлера: «Если вы в ближайшее время не разыщете группу Ганса, вам придется держать ответ перед судом чести нашей партии». Это значит Дахау и для меня, и для тебя. Но Ганса мы найдем во что бы то ни стало.

— Ты неплохо придумал с объявлением в газетах о том, что тебе нужны шоферы. Может быть, эти прохвосты клюнут на эту удочку и сами пожалуют к нам. Но шоферов ищет и Оливейра: ему они нужны для отправки грузовиков в Толедо.

— Этот Оливейра мне не нравится, Конрад. У меня такое впечатление, что он работает на английскую разведку. Ты заметил, что ему нравится виски? Советую заняться им. У него хорошенькая секретарша. Приударь за ней, и она раскроет тебе не только свою душу, но и душу Оливейры. Не мешает присмотреться и к его шоферам. Ты обратил внимание, какой у него цвет лица? Говорят, что в его жилах течет негритянская кровь. Он родился в Бразилии, и мать его была мулаткой. Говорят, он обобрал своего компаньона Сильвейру и завладел его фирмой.

— Я вижу, ты все о нем знаешь.

— От начальника лиссабонской полиции. Должен же я знать, кто мне возит вино от генерала Кейпо де Льяно.

А на пустынном пляже поблизости от Лиссабона в это время лежат на песке Клара и Оливейра и тихо беседуют:

— О чем ты думаешь?

— Ты знаешь, мне хочется квашеной капусты и черного хлеба. Надоели португальские сардины.

— Ты устал?

— Да. А ты молодец, я восхищаюсь тобой.

— Потому что беру пример с тебя, Миша.

— Перестань молоть чепуху. Просто ты чудесная советская девчонка.

— Нет, я обыкновенная, а вот ты необыкновенный советский парень.

— Перестань, Нина… Нина! Ты вышла бы за меня замуж?

Она вскакивает, смеясь, забрасывает его песком и бежит к морю, а он вытягивается на песке и, закрыв глаза, о чем-то думает.