Чекисты о своем труде

Красиков остался недоволен ответом, но дальше спрашивать не решился. Через минуту он снова заговорил.

— Не поймите меня превратно, — начал он. — Но мне нужно связаться с контрабандистами. Не смогли бы вы помочь мне в этом?

— Дорогой мой, — ответил Ваня. — Не поймите и вы меня превратно. Я вас не знаю, вы меня не знаете. Мы с вами проделали одно небольшое дело к обоюдному удовлетворению. Я свои пути и знакомых держу в секрете. Конечно, для полезного дела, а в полезности его нужно меня убедить, можно будет и подумать. Объясните мне сущность вашего дела, причем подтвердите какими-нибудь доказательствами солидность — я не могу рисковать людьми зря. Я пробуду здесь еще день, другой.

Ване хозяйка устроила кровать в столовой. Некоторое время было слышно, как хозяева шептались за стеной. Через час примерно Ваня почувствовал, что открывается дверь комнаты. «Ага! — подумал он. — Проверяет, при мне ли деньги». Красиков, бесшумно крадучись, пробрался к его одежде и быстро ощупал ее. Там и вправду ничего не было. В кармане пиджака Ваня оставил французские деньги и письмо, специально на этот случай подготовленное.

Оно было написано на английском языке и сообщало о предстоящей встрече и передаче какого-то пакета. Язык письма был туманным, но такого рода документы иначе и не пишутся.

Красиков вытащил письмо и ушел к себе. Ваня решил, что теперь можно наконец заснуть.

Наутро он нашел все свои вещи, в том числе и письмо, на месте. В кухне он увидел одну Агафью.

— А где Иван Васильевич? — спросил он.

— Ушел, — ответила хозяйка. — К сожалению, на завтрак у меня нет ничего, кроме чая.

— Не беспокойтесь. Сейчас мы это исправим.

Валя надел шляпу и побежал вниз. Купил в лавчонке кое-каких продуктов и молча передал покупки Агафье. Та сначала пыталась отказаться, но дала себя уговорить, приготовила завтрак и села вместе с гостем за стол. Оба молчали. Наконец хозяйка поставила пустую чашку на блюдце и, нагнувшись к Ване, быстро проговорила:

— Уходите скорее и не встречайтесь больше с мужем.

Ваня смотрел на нее внимательно. Она была бледна и очень взволнованна.

— Почему вы мне это говорите? — спросил он.

— Вы мне кажетесь добрым, ведь давным-давно я не встречала знакомого моего мужа, который бы пошел в магазин, да еще пригласил меня к столу.

— Видите ли, — ответил Ваня, — вы меня не знаете. Я такой же, как и другие приятели вашего мужа. А пригласить вас к завтраку — это удовольствие для меня. Вы хороши собой, молоды. Разве это странно?

Агафья смутилась, покраснела. Видно, давно ей не делали комплиментов, но лицо ее снова стало тревожным.

— Александр Дмитриевич, — обратилась она к Ване. — Иван у вас вытащил из кармана письмо, долго его переписывал и рано утром побежал кому-то показывать.

— Спасибо за откровенность. — Ваня усмехнулся. — Без меня письма все равно не понять. Не волнуйтесь.

— Ох, Александр Дмитриевич, если б вы знали, как мне тяжело! С французами я еще могу говорить, хотя они нас не любят и обирают, как только могут. Это я понимаю. Но зачем, зачем мы, русские, стали такими злыми? Как это тяжело. Что мои там в России сейчас делают? От отца и матери ни слова, а писать им боюсь. — Она заплакала.

— Скажите, — промолвил Ваня, когда она успокоилась, — их адрес. Я, пожалуй, смогу передать весточку от вас…

Агафья недоверчиво посмотрела на Ваню.

— Зачем вы хотите это сделать?

— Видите ли, я обычно такими делами не занимаюсь. Они неуместны в моей работе, но… скажите, в каком городе проживал ваш батюшка?

— В Пскове. Он там был священником…

— В Пскове у меня есть знакомые, — сказал Ваня. — Ладно, дайте, если хотите, письмецо, я его переправлю. Никто не будет знать, откуда и как оно дойдет, но старики обрадуются.

— А что же писать? Нужно так много сказать, а сказать нельзя. Разве можно описать, что здесь происходит?

— Ну, напишите, что вы здесь, в Париже, с мужем, скучаете по родителям, хотели бы их повидать, ну, сами знаете. Не пишите о горестях, они сами поймут, наверно. Вот! — Из шляпы он достал небольшой листок папиросной бумаги. — Пишите чистым, острым пером, без нажима. Подумайте сперва хорошенько, а потом пишите. Такой бумаги у меня немного.

Днем Ваня сходил к Чевнику и попросил передать, что «дела идут хорошо».

Чевник внимательно посмотрел на Ваню:

— Будьте осторожны. Красиков — опасный человек. Не преуменьшайте его способностей. Мне о нем рассказывали страшные вещи.

— Спасибо за предупреждение. Передайте нашим просьбу организовать переправу и как можно скорее сообщить мне. Думаю, что через два-три дня все решится.

— Хорошо, — ответил Чевник. — Но не забудьте, что вам говорили о нем.

— Не забуду. До свидания.

— Ах да, — вдруг спохватился Ваня. — Дайте мне что-нибудь для дамы — чулки или что-нибудь такое. Нужно очень.