Человеческая гавань

— Ты слышал что — нибудь об острове Гуннильсор?

— Да, — ответил Симон, — знаю, что этот остров можно видеть лишь время от времени. Он как будто то появляется, то исчезает.

— И что ты об этом скажешь?

Симон не знал, что ответить. Он задумался.

— Ну… в народе говорят, будто там какое — то сатанинское место. Не то чтобы я совсем не верил, но на самом деле это же просто оптический обман, да? Погода как — то влияет…

— Не совсем так, как ты говоришь, Симон. Гуннильсор позвал его. Так, что он просто не смог сопротивляться.

— Кто позвал? Остров? Йохана?

— Да. Йохан сказал, что этот остров находится над Ховастеном и постоянно перемещается. По ночам он оказывается как раз над Смекетом и зовет Йохана. Ты разве не помнишь, как он боялся? Ведь он всегда — всегда был настороже.

— Да, — сказал Симон, вспоминая Йохана, который сильно изменился с годами, — но ведь это какая — то ерунда. Как остров может звать человека? Как такое может бьггь?

Анна — Грета наклонилась к нему и понизила голос до шепота:

— А разве ты не слышал зов моря?

Еще неделю назад Симон при этих словах усомнился бы в психическом здоровье Анны — Греты.

— Не знаю, — сказал он, — может быть. А ты слышала?

Анна — Грета посмотрела в окно:

— Я рассказывала тебе про Густава Янсона? Смотрителя маяка?

— Да. Ты знала его?

— С него все и началось. По крайней мере, для меня.

Смотритель маяка

С конца тридцатых годов до начала пятидесятых смотрителем маяка был Густав Янсон. Он был родом с Думаре и всегда мечтал об одиночестве. Поэтому, когда место смотрителя маяка стало вакантным, он с радостью занял эту должность и перебрался на остров в компании четырех кур.

Он был смотрителем маяка много лет. В годы войны его миссия была особо важной, и он справлялся с ней отлично.

Густав Янсон не был женат. Не потому, что он видел в женщинах что — то плохое, вовсе нет. Просто по своей природе он предпочитал одиночество и считал, что категорически не подходит для брака.

Однако во время войны он встретил женщину, которую полюбил. Не то чтобы он хотел на ней жениться, но с нетерпением ждал, когда она прибудет на остров с газетами и табаком.

Она очень нравилась ему своим внешним видом, статью и красотой, но самым главным для Густава было то, что она мало говорила. Обычно люди, приехав на маяк, считали, что Густаву тут одному очень скучно, и старались развлекать его долгими разговорами.

Но только не Анна — Грета. За несколько лет знакомства они сказали друг другу только то, что на самом деле было необходимо. Например, Густав как — то купил у Анны — Греты газету с кроссвордом и сказал, что хотел бы еще одну — с новым кроссвордом. И вскоре Анна — Грета привезла ему другую газету и еще несколько журналов с кроссвордами и головоломками.

Через несколько лет после войны стали поговаривать, что Густав Янсон сошел с ума. Якобы он начал пророчествовать.

Анна — Грета отлично знала, что он не сумасшедший. Она прекрасно понимала, что Густав очень не любит незваных посетителей на острове и для того, чтобы их отвадить, он и стал заниматься своими предсказаниями. Людям крайне не нравилось, когда Густав начинал что — то вещать, едва они успевали причалить к берегу.

Однажды в самом начале пятидесятых Анна — Грета приплыла на остров вечером, позже, чем обычно. Пока она распаковывала товары, поднялся сильный ветер, и дорога обратно могла быть просто — напросто опасной. Намного безопаснее для Анны — Греты было остаться на маяке на ночь. Густав вполне мог связаться по рации с поселком и предупредить Торгни, Майю и Йохана о том, что она сегодня не приедет.

Хоть у Анны — Греты и Густава были вполне деловые отношения, все же он чувствовал себя неловко оттого, что в его доме ночует женщина. Он смущался и не знал, как себя вести.

По счастью, Анна — Грета вела себя совершенно естественно и не отказалась выпить с ним по рюмке коньяка. Они сидели друг напротив друга за кухонным столом, глядя на бурное море.

Трудно поверить, но в тот вечер Густав был очень даже разговорчивым. Он рассказывал Анне — Грете о затонувших кораблях, гнездовьях чаек и о многом другом.

Наконец рассказы иссякли. Густав помолчал, а потом сказал Анне — Грете:

— Нам надо быть начеку.

— Неужели ты суеверный, Густав?

— Нет. Но есть то, во что я верю, — ответил Густав и достал бутылку, наполненную какой — то мутной жидкостью. — Если уж ты собираешься ночевать тут, тебе надо выпить вот это.

Из вежливости Анна — Грета сделала глоток. Вкус был отвратительный, от горечи у нее перехватило дыхание, на глазах выступили слезы.

— Не особо вкусно, да? — спросил Густав, когда Анна — Грета поставила стакан на стол. — Но зато теперь мы в безопасности.

Анна — Грета не удовлетворилась таким объяснением. Коньяк сделал ее особенно любопытной, а Густава разговорчивым, так что она выпытала все, что хотела знать.

Море звало его, сказал Густав. Оно приказывало ему, угрожало. Густав сопротивлялся до последнего, а потом нашел средство — он стал пить полынную настойку.

И это подействовало. Море больше не осмеливалось обращаться к нему, и по ночам он не слышал угрожающего шепота волн.