Человек без дождя

Она и сейчас жила бы с родителями в старом доме, если бы не умер дедушка, ветеран войны, который получил от государства новую однокомнатную квартиру и завещал ее Алене. На деньги, которые скопил дедушка, Алене удалось сделать скромный ремонт и купить самую необходимую дешевенькую мебель. Порой настолько дешевенькую, что она держалась на одном честном слове. После сумасшедшего Павла, который, кстати сказать, еще долго ее преследовал, Алена боялась встречаться с мужчинами, не хотела ни с кем знакомиться. Иногда женская природа заставляла с кем-то общаться, как она говорила, «в целях удовлетворения физиологической необходимости». Но такие встречи были редкими и ничего не значащими. Алена мечтала о любви, но жизнь ее была пуста. Имея престижную и востребованную специальность, она так и не смогла устроиться на хорошую работу. Одежду приходилось покупать самую дешевую, скидочную, а потом подруга, такая же безденежная, как и Алена, научила ее делать покупки через интернет. Рацион составляли в основном блюда из курицы, от которой уже хотелось кудахтать, и всякой другой дешевой снеди. Вот, пожалуй, и все. О чем еще было рассказывать?

Рассказ о судьбе задушевной подружки детства Динка слушала нахмурившись, изредка покачивая головой, что могло означать «что ж ты так…». Они выпили еще одну бутылку шампанского, вернее, ее почти всю выпила Алена, Динка только чуть притронулась. Когда Алена умолкла, Дина встала с дивана и засуетилась:

– Давай-ка знаешь что, ложись и немного поспи, – сказала она, – тебе это сейчас очень надо.

– Дин, я домой поеду и так расселась тут у тебя, – спохватилась Алена, – пора и честь знать.

– Поговори еще, – отмахнулась от подруги хозяйка дома, – вот тебе подушечка, пледик легкий, жарко не будет, поспи чуть-чуть, а я скоро приду.

– Ты куда? – спросила Алена, которой, по правде говоря, очень хотелось поспать после дурацкой ночи, Динкиного шампанского и собственных откровений.

– Я тут недалеко, – не стала уточнять подружка, – за руль не сяду, пешком пройдусь, близко.

Она ушла в правую часть квартиры и вскоре появилась уже в другом виде. Выглядела Динка обалденно: на ней была струящаяся шелком юбка, черный топик, мерцающий серебристой нитью. Она причесалась, накрасила губы помадой насыщенного оттенка, надела на шею витиеватое украшение, составлявшее комплект с крупным кольцом, выбрала очки с маленькими аккуратными стразами на дужках, окутала себя каким-то неземным ароматом и сказала:

– Ложись спать, я тебя закрою. Скоро приду, и тогда кое-что обсудим.

Алена, не сводя с подруги восхищенных глаз, не удержалась, прикоснулась к мерцающему топику, взяла из ее рук и примерила очки «Шанель». У нее никогда не было таких дорогих вещей, она даже в руках их никогда не держала.

– Ты выглядишь на миллион долларов, – выдохнула она.

Динка улыбнулась фирменной улыбочкой, одними уголками своих необыкновенных губ – таких, каких Алена никогда ни у одной женщины больше не видела, даже в кино.

– Я скоро вернусь, – сказала она и ушла, повернув с той стороны двери ключ в замочной скважине.

Алена провалилась в сон мгновенно: бурная ночь и впечатления от удивительной встречи сделали свое дело. Ей приснился ее второй муж, которого она старалась не вспоминать, ибо не получалось это сделать без дрожи. Он сидел напротив нее на стуле, облокотившись на спинку, и качал ногой. Алена сидела напротив, сложив руки на коленях, как послушная девочка.

– Ну а теперь рассказывай, что было вчерашней ночью, – сказал Павел, и Алена мгновенно проснулась и вскочила на своем ложе.

В первое мгновение она не поняла, где находится. На нее широким зубастым ртом ощерился мужик в телогрейке, в уголке улыбающейся пасти у него висела смятая цигарка. Мужик держал в руках гармошку, из оттопыренного кармана торчало горлышко бутылки. К нему большой мягкой грудью жалась румяная баба, заглядывала в глаза. На бабе был цветастый платок и перехваченная поясом тужурка. На заднем плане развеселые мужички и бабы пляшут, видно, что-то празднуют. А вокруг благодать – ровным слоем лежит белый снег. Солнце в небе мутное, холодноватое, подернутое морозцем, смотрит на мир вполглаза, заволакивает, надменно улыбается. А мужику и бабе хоть бы что! За ними изба – добротная, хоть и простая. В окошке горит свет, на подоконнике серый в полоску кот трется о ствол фикуса. И так Алене стало хорошо от этого зрелища, так спокойно на душе. Даже непонятно, сколько времени она разглядывала картину этого самого Егорова, но смотреть она на нее могла долго. Оцепенение прервала Динка, вернувшаяся с улицы.

– Ну что, подружка, будем кончать с твоим темным прошлым, – решительно заявила она.

– Это как? – не поняла Алена.