Человек без собаки

— И как ты сляпала эту цифру? — Скепсис инспектора Барбаротти нашел выражение в бестактной формулировке.

— Тебе объяснять бессмысленно: все равно не поймешь, — парировала Эва. — Роберт Германссон звонил одной из четырехсот тридцати трех женщин в Чимлинге. Придется искать ее в этой дамской парикмахерской.

Бакман-Эйнштейн потратила еще два дня, чтобы выяснить, кто стригся между пятым и двадцать третьим декабря. Количество заметно уменьшилось — осталось всего триста шестьдесят две дамы. Когда она закончила подсчеты, позвонила владелица этого фешенебельного заведения и пояснила, что они были вынуждены отказать примерно такому же количеству желающих. Под Рождество все хотели постричься. Бакман выругалась, пересчитала все заново и опять остановилась на цифре 433.

— Вот видишь?

— Я все вижу, о верховная жрица, — сказал Гуннар. Его способность соображать была на исходе.

Но он не мог не признать, что этот тупик оказался намного длиннее прочих, к тому же вполне мог принести какой-то результат.

А вот то, что ему позвонил Кристофер Грундт и сказал, что кое-что утаил при первом допросе, — это внушало надежду.

— А ты как думаешь, Бакман?

— А то, — сказала Бакман.

— У меня только один час, поэтому зайдем в кафе, и я запишу твои показания.

Кристофер кивнул.

Мальчик попросил колу, сам Барбаротти заказал двойной эспрессо. Лучше быть начеку — вполне могут быть какие-то детали, которые магнитофон не передаст. Они нашли столик за сломанным музыкальным автоматом.

— Итак… — Барбаротти нажал кнопку записи. — Что ты хотел сказать?

— Только не рассказывайте маме с папой, — попросил Кристофер.

— Гарантировать не могу. Обещаю молчать до последнего, но если обстоятельства потребуют…

— Вы знаете что-нибудь… ничего не случилось?

— Что ты имеешь в виду?

— Вы ничего больше не знаете про Хенрика?

Видно было, что мальчика что-то мучит. И скорее всего, не первый день. Все время отводит глаза, хватается то за стакан, то за бутылку, то за край стола. Да, что-то у него есть на совести, и давно. Под глазами темные круги, землистая кожа… ему же всего четырнадцать…

Хотя в это время года в нашей забытой Богом стране все так выглядят, подумал Барбаротти.

— Нет, — сказал он. — Мы по-прежнему ничего не знаем. Рассказывай, что ты от нас утаил.

Кристофер глянул на него и тут же отвел глаза:

— Тут есть одна штука… я прошу прощения, что не рассказал сразу, но я ему обещал.

— Хенрику?

— Да.

— Значит, ты ему что-то обещал. Продолжай.

— Я ему обещал никому не рассказывать… А теперь… теперь я понимаю, что я, может быть…

Он замолчал. Гуннар Барбаротти решил ему немного помочь.

— Ты уже не связан никаким словом, Кристофер, — сказал он как можно более проникновенно. — Если бы Хенрик был здесь, он бы сам освободил тебя от обещания. Мы должны сделать все, чтобы его вернуть, ты же ведь тоже так думаешь?

— А как вы думаете… он жив?

Надежда в голосе… слабая, но надежда. Очень слабая… парнишка оценивает ситуацию точно так же, как и я. Он вовсе не глуп.

— Не знаю, — сказал он вслух. — Ни ты, ни я не можем это знать. Но надеяться мы обязаны, поэтому должны сделать все, чтобы понять, что случилось с Хенриком. Правда?

Кристофер кивнул.

— Да… он удрал той ночью… я знал, что он удерет. Он собирался удрать.

— Вот как, — сказал Барбаротти. — Продолжай.

— Собственно, продолжать нечего. Это все. Он сказал, что должен ночью с кем-то встретиться, и просил помалкивать. Я обещал.

— И он ушел?

— Да… хотя я не знаю когда. Я заснул.

— А с кем он должен был встретиться?

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Нет. Он сказал, что со старым приятелем. А я спросил: наверное, с девушкой?

— А он?

— А он сказал — да. С девушкой.

— Вот как, — задумчиво произнес Барбаротти и одним глотком превратил двойной эспрессо в одинарный.

Мальчик сидел неподвижно, уставясь на какое-то пятно на столешнице. Барбаротти вдруг представил себя католическим священником, исповедующим грешника.

— Но ведь и сейчас ты не все рассказываешь. — Он внимательно посмотрел на мальчика.

— Да… не все.

— Ты считаешь, что брат тебе соврал?

Кристофер дернулся:

— Откуда… откуда вы знаете?

Гуннар Барбаротти откинулся на стуле:

— Работаю давно. Кое-чему научился. Так что еще ты собирался рассказать?

— Я не думаю, чтобы это была девушка.

— Вот как… почему?

— Потому что… потому что он гей.

— Гей? С чего ты взял?

— Я воспользовался его мобильником… без спроса.

— И как можно по мобильнику определить, гей или не гей? Ты шутишь, что ли?

— Нет, по мобильнику нельзя… — Кристофер не удержался от смешка. — Я взял его мобильник, чтобы послать эсэмэску. И увидел сообщение… такое… я бы сказал…

— Однозначное?

— Вот именно. Однозначное. От парня, который… в общем, я нашел его в списке. Это парень по имени Йенс. Так что я не думаю, чтобы Хенрик ушел к девушке.

— А к кому? Кто бы это мог быть?

— Не знаю…

Гуннар Барбаротти и не ожидал другого ответа, но все равно почувствовал укол разочарования. Вот бы Кристофер и по этому пункту имел свои соображения.

— А если попробовать угадать?

Мальчик немного подумал.