Человек для особых поручений

— Из всего вами сказанного я могу сделать вывод, что за этим самым Бусом Ратиборовичем стоит кто-то еще, — медленно проговорил княжич.

— Извините, Бернгардт Брячеславич, но это уже дела Особой Государевой канцелярии, — вдруг заговорил Телепнев, промолчавший, как и исследователи, все то время, пока я распинался перед сыщиками.

— Согласен, но боюсь, я вынужден буду доложить государю о том, что мое ведомство не имеет возможности продолжать расследование ввиду того, что оно выходит за рамки нашей компетенции, — тут же кивнул княжич Туровской, демонстративно откидываясь на спинку кресла. Весь его вид, кажется, кричал: «Сами вляпались, сами и разбирайтесь». Княжичу явно не хотелось лезть в заваруху, от которой начало заметно попахивать шпионскими играми. Гнилостный такой запашок…

Мои размышления были прерваны появлением в дверях секретаря главы канцелярии. Окинув взглядом присутствующих, он нахмурился, после чего, быстрым шагом преодолев расстояние от двери до стола князя, склонился к уху Владимира Стояновича и что-то прошептал. Князь Телепнев выслушал ротмистра с абсолютно каменным выражением лица, после чего поднялся из-за стола.

— Господа исследователи, вы свободны. Можете вернуться к работе. Бернгардт Брячеславич… — Глава канцелярии повернулся к княжичу и выжидающе уставился на него. Впрочем, пауза оказалась настолько коротка, что ее почти никто не заметил, тем более что исследователи, дружно поднявшись с мест, уже покидали кабинет.

— Да и мне пора, Владимир Стоянович, — вздохнул, поднимаясь с кресла, Оболенский, и глава окружного сыска тут же вскочил следом за начальником, — пора ехать к государю. Докладывать о расследовании…

— Благодарю, старый друг, — кивнул Телепнев, и княжич Туровской внезапно усмехнулся.

— Сочтемся, княже. — Коротко нам кивнув, глава сыскного ведомства быстрым шагом покинул кабинет, а вместе с ним вышли и его подчиненные.

— Что случилось, Владимир Стоянович? — спросил я.

— Вернулся Ратьша. Сам заходить не стал, передал через Вента Мирославича. Говорит, Бус скрылся в одном из загородных имений… И там идет возня, словно при переезде. — Князь повернулся к своему секретарю. — Ротмистр, поднимай мундиры в ружье. Выходим через…

— Выезды готовы, ваше сиятельство, — тут же ответил Толстоватый, и князь кивнул.

— Значит, через десять минут.

— Ротного моего на них нет. Через минуту бы не на колясках, а бегом бы уже грязь месили, — тихонько вздохнул я.

— Вот и возьмитесь за это дело, Виталий Родионович, — усмехнулся князь, услышав мое бурчание. Ну да… щазз.

— Только на второе жалованье.

— Вот и славно. Значит, договорились, — невозмутимо ответил Телепнев, и я понял, что попал. — А сейчас извините, но мне пора идти. Жду вас завтра, с утра, тогда и обговорим все условия более подробно.

— Вы что же, собрались без меня туда ехать? — удивился я.

— А вы желаете составить нам компанию? Что ж. Не смею отказать. Идемте?

Через несколько минут мы расположились в уже знакомом мне закрытом экипаже под водительством штабс-ротмистра Липаты, а вооруженные охранители дружно занимали свои места в добром десятке близнецов нашей коляски. Если быть точным, то в дюжине. Учитывая, что в каждый экипаж набилось по четыре синемундирника, количественный состав группы задержания впечатлял. Полсотни человек, считая меня и князя, почему-то решившего взять руководство штурмом в свои руки.

Я прикрыл окошко плотной, темной занавесью, и почти в тот же миг экипажи потянулись из ворот. Зрелище, думаю, было впечатляющее. Чертова дюжина черных, наглухо закрытых экипажей, запряженных черными же лошадьми… специально смотрел, ни одной коняги другой расцветки, и эти самые экипажи одним караваном, сохраняя дистанцию, довольно быстро, по здешним меркам, катятся по улицам Хольмграда… да уж, картинка маслом.

— А что за имение-то, куда едем, ваше сиятельство? — поинтересовался я у князя, сидящего на диване напротив и умудряющегося при довольно ощутимой «качке» спокойно заниматься осмотром и чисткой вороненого «Барринса».

— К Орефьевым. Старый боярин уж давно в своих сибирских вотчинах обитает, а дети его кто в Хольмграде отстроился, а кто и в Ахене торговый дом представляет. Ну а чтобы усадьба-то не пустовала, младший Орефьев, что в Хольмграде обосновался, ее в аренду и сдает. А последним арендатором по всем бумагам числится некий боярский сын Глотов, Ставр Ингваревич, семидесятого года рождения, — с непонятной гримасой отозвался князь.

— Мог бы и сам догадаться, — вздохнул я. — Везде влез, ушлый волхв.

— Волхв? — удивленно вскинул брови Телепнев. — Как интересно-о. Случайно, не Волосовой стези?

— Ну да, — нахмурился я.

— Как интересно, — повторил князь. — А вы откуда о нем знаете, Виталий Родионович?

Я вкратце пересказал главе канцелярии историю своего знакомства со Ставром.